- Пришлите мне, хорошо?
- Да, конечно.
- Константин Дмитриевич, - обратился
Саша к Кавелину. – Вы тоже. Я, к стыду своему, вашу полузапрещенную записку до
сих пор не прочитал.
- Государь этой публикацией был не
вполне доволен, - осторожно заметил Кавелин.
- Так я же для себя прошу, а не для
папá, - сказал Саша. – Нас здесь больше двенадцати?
- Да, - подтвердила баронесса Раден.
- Значит, по теории вероятностей
должен найтись один предатель. Но это точно буду не я.
- Пришлю, - сказал Константин
Дмитриевич.
- Иван Сергеевич, - обратился Саша к
Тургеневу, - пока я не забыл. Можете мне прислать ваши «Записки охотника»? Я
перечитаю, а то совсем не помню. И «Отцов и детей», когда напишите. Обязательно
с подписью, это же неотъемлемое право автора – портить книги. И еще, чтобы не
устроить себе сепсис, вскрывая трупы, надо мыть руки раствором хлорной извести.
До и после. Может быть, вам понадобится для книги.
Тургенев посмотрел с некоторым
удивлением, но кивнул.
- Хорошо, Ваше Высочество.
- А по поводу вашего кучера, Николай
Алексеевич, у этой истории есть и другая сторона. Вы ведь не обязаны были
думать за него. Наверняка, у этой проблемы было какое-то простое и
взаимовыгодное решение, чтобы и молодой повеса остался доволен, и кучер не
замерз. Но кучеру надо было вам сказать, что проблема вообще существует. Рабство
плохо не только само по себе, оно приучает к пассивности и отучает думать. И
внешнее освобождение не отменяет этого рабства в душе.
Саша отпил чаю, который уже начал
остывать.
- Думаю, что американцы очень зря
ввозили черных рабов, - продолжил он. - Их освободят, но они еще долго
останутся рабами и будут тянуть страну назад, требуя заботы о себе вместо
свободы. И у нас будет то же. Никуда не денемся! Такое изживают веками. Через
заблуждения, разочарования, поражения и покаяние.
Рабами, конечно, править легче. Но
вести их за собой нельзя. Они никуда не пойдут рядом с вами. Их можно только
подгонять сзади и расстреливать отступающих. Они никогда не станут вашими
соратниками. Их можно обмануть, но не убедить. Они вообще не понимают, что это
за убеждения такие, и в чем их ценность. С ними получится разрушить, но не
получится построить.
Саша погрузил ложку в варенье.
Попробовал, но тут же отвлекся.
- Александр Иванович мне бы уже десять
раз возразил, - заметил он. – У меня от него одного обратная связь? Больше
никто не решится доложить про мороз в минус 25 градусов?
- Это такой приговор русскому народу…
- предположил Чичерин.
- Почему же только русскому? Не думаю,
что англичане были чем-то лучше нас до Великой хартии вольностей.
- Народы различны, - возразил ученик
Кавелина. – То, что подходит одному, не подойдет другому.
- У русских просто нет опыта свободы,
- сказал Саша. – Ну, почти нет. Давно и беспощадно задавили.
- Англичане – торговая нация, - сказал
Чичерин. – Это совсем другой опыт.
- А чем Новгородцы не были торговой
нацией?
- Это было недолго. Не главное
направление русской истории.
- Угу! Случайная тупиковая ветвь, -
поморщился Саша. – Мне тут Герцен намекнул, что в моем возрасте сказки надо
читать, а не о политике рассуждать. Хороший совет, между прочим. Помните сказку
про Садко? Она Новгородская. Как Садко решил скупить все товары новгородские.
Три дня пытался, но утром смотрит: опять все лавки полны. И понял он, что не
одолеть ему города. Пока город свободен, города не одолеть. И это касается не
только торговли.
