- Я этого не хотела, – ответила Ану-син сдержанно, словом не упомянув, что затея с подменой принадлежит Убарсину.
- Если не хотела, то почему молчала? – каркнула, словно старая ворона, Аваса. – Столько недель молчала!
- Я боялась, – Ану-син, закрыв руками лицо, невольно попятилась в угол.
- Ах, так... – прошипела Аваса. – Ты боялась...
Она замолчала, что-то обдумывая; её круглые глаза остекленели.
Потом пожевала губами, над которыми топорщилась чёрная полоска усов, и наконец произнесла зловещие слова:
- Ты ещё не так будешь бояться. Обещаю тебе...
13. Глава 12. Наказание
Ану-син знала, что ни спасения, ни пощады не будет. Аваса никогда никого не прощала. Теперь и Ану-син ждало наказание розгами, и в ожидании, когда придёт час расправы, девочка с ужасом прислушивалась, не идёт ли к ней хозяйка с гибкой свистящей лозиной. Ану-син видела обращённые к ней сочувствующие глаза других рабынь, только от их сострадания на сердце становилось ещё тяжелее. Один раз девочка попалась на глаза Залилуму – и под его ужасным взором вся съёжилась, втянула голову в плечи и стала похожей на маленькую беззащитную птичку. Какой бы гордой ни была Ану-син, она ясно осознавала, что её жизнь находится в руках этих всевластных людей – Залилума и его жены Авасы.
День подошёл к концу, пролетел в привычных заботах и работе по дому, а Аваса так больше и не появилась в поле зрения маленькой рабыни. Сдерживая радость в груди (что-то помешало хозяйке привести обещанное наказание в исполнение!), Ану-син помчалась к своей каморке.
Неожиданно дорогу ей заступил слуга по имени Туруль – немолодой кряжистый человек, бритый, но с длинными пушистыми усищами.
Всегда угрюмый, с прикрытыми тяжёлыми веками глазами, Туруль производил на домашнюю челядь гнетущее впечатление. Его следовало опасаться не только из-за грозной внешности, но ещё и потому, что этот страшный человек был исполнителем господской воли. Иногда Ану-син, глядя украдкой на его мощные руки, представляла, как они ломают и калечат Сима, и тогда она ловила себя на мысли, что именно Туруль был палачом её отца.
- Пойдёшь со мной, – по своему обыкновению угрюмо произнёс Туруль, презрительно глядя на девочку с высоты своего роста.
- Куда? – спросила Ану-син, почувствовав недоброе.
- Узнаешь, – буркнул Туруль.
Они вышли на середину «чёрного» двора. Было темно. В небе мерцали холодные звёзды, но луна ещё не взошла. Где-то далеко за околицей кричали перепела; в конюшне бил копытом о деревянный помост жеребец; в пруду, вырытом у ограды, на все лады квакали лягушки.
Эти вечерние звуки только подчёркивали настороженную тишину. Такая тишина бывает перед ночной грозой, подумалось Ану-син. Казалось, что вот-вот замолчат перепела, умолкнет лягушачий хор и на горизонте сверкнёт огненной змейкой первая молния.
- Туруль, так куда же ты меня ведёшь? – снова, набравшись храбрости, спросила Ану-син.
То, что Туруль не ответил, а молча продолжал идти дальше, уже всерьёз испугало девочку. Когда он приблизился к низкому строению, которое находилось в дальнем углу «чёрного» двора, и ключом открыл дверь, Ану-син вдруг остановилась.
- Я не пойду туда, – сказала девочка и попятилась. Она ещё не знала, каким целям служит это строение, но то, что здесь была дверь, запираемая на замок, не сулило ей ничего доброго.
Внезапно Туруль оказался рядом с ней, схватил её сильными руками и поволок внутрь строения. Ану-син рванулась, забилась, но почувствовала, что руки держат её, как клещи. Бросив девочку наземь, Туруль шагнул за порог и закрыл за собой тяжёлую дверь. Скрипнули ржавые завесы, щёлкнул замок.
