Под конец, он вышел все же, к своему университетскому общежитию. Путь этот, он потратил, не больше пятнадцати минут. А сколько он грязи увидел на своем пути. Это он запечатлел в своем мозгу, решил это рассказать в редакции, на летучке. А пока ему некогда о постороннем думать, надо добежать еще до комнаты, поставить чайник, покушать что – то. У Моно Лизы, он постеснялся этого делать. Неудобно было, да и лишний шум бы создал, не дал высыпаться ей. Да и не привык он еще, к таким вылазкам, питаться у женщины. Это он подсчитал бы, как сутенерство. С детства он, привык полагаться только на себя и на маму. Папа у него, вечно отсутствовал дома. Все же он был трибун у коммунистов, в социалистическом строе. Теперь, этой игрушки у него отняли, конечно. И этим самым, пригвоздили к стенке и «ОСТАЛЬНЫХ», те же коммунисты, из перевертышей, более ушлые, западом переболевшие, и отучившие там. Привели страну, вместе с её людьми, как бы за руку, к этому берегу жизни. Только не уверен он, принял ли душою и телом этот глубинный народ, эту их новую жизнь? Но судя, по его теперешней должности, вроде, доволен он. Деньги, особенно, стал приличные получать. Не как при советах, а по сегодняшним установкам, нашего несменяемого гаранта. Это же он беспокоится, чтобы «слуги» его электората, жили в достатке и без воровства. Ишь даже не пожалел, подарил ему, пятьдесят тысяч рублей, и в придачу еще, и этот его сотовый телефон, который он сейчас, вывалил на стол. Мобильник он отцовский, решил оставить себе. Сим карту только вставил свою. А свой с рогами телефон, бросил в чемодан, который пылился у него под кроватью. Туда же отправил, и этот, затасканный пейджер. Помог он, а и правда, когда – то ему, в общениях с другими людьми. Пересчитал еще, сколько у него всего в наличности денег. Получилось ничего. Тут у него, шестьдесят тысяч, да и Моно Лиза вернула те деньги, оставленные ей, перед поездкой в деревню. Получилось внушительная сумма. Держать эти деньги у себя, посчитал опасным. Сгреб все, положил в карман, решил этим вопросом заняться, после редакционной летучки. Конечно, это пройдено. Два раза реку, на одном месте не переходят, поэтому, в сбербанк он деньги, конечно, не отнесет. Опасно. Да и держать, определенно, ему тут под матрасом тоже, выходит, нельзя – сомнительно. Зря он, конечно, взял у Моно Лизы эти деньги. Лежали бы у нее. Понадобились бы, взял. А носится по городу с этими деньгами, было, все же опасно. Нет, он не боялся хулиганов уличных. Он за себя еще мог постоять. Здоровый же он. Отвлекаясь теперь от своих дум, посмотрел на чайник. Теперь бы ему, с маслом хлеба. Прихваченные из деревни продукты, он вывалил из сумки, разложил по холодильнику. Слава бога, холодильник был в комнате. Маленький, но он его всегда выручал. Не портились теперь, купленные в магазине продукты. Жил он вдвоем, с таким же, как и он, из деревни парнем. Деревенский, ловеласом оказался. Познакомился с женщиной на год старше себя, жил у нее теперь. Приспособился. А у него, этой тяги не было, или все еще стеснялся, завести себе подругу, в этом возрасте. Остался жить в этой комнате один. Ему и одному было не скучно. В комнате, днем, он редко бывал. Находился, то в аудитории, в университете, или бегал по городу, выполняя поручение редакции. А теперь, если он встречаться будет с Моно Лизой, после занятий и редакционной работы, конечно, редко будет появляться в этой комнате. Но и терять ему эту комнату, видимо, никак теперь нельзя. Неизвестно еще, как в дальнейшем завяжется у него знакомство, с Моно Лизой? А то надоест ей, скажет – прощай. Хотя, без угла он, конечно, не останется. Какой никакой угол, куда положить на ночь голову, у него есть. Не забыл же, как он добивался этого места, в деканате. Сколько было морок и мучений. То есть для него угол в общежитии, то нет. Добивался этого места, почти полмесяца. Теперь – то ему, зачем было терять это место? Он же понимал, разница в возрасте, рано или поздно, разлучит их знакомство. Но пока он, конечно, будет ходить к ней, встречаться с нею, а если и представится, будет и любить её. Сама она, ночью, как изголодавшая, набросилась, как волчица на него, разоружила «девственника» одним своим крепким поцелуем. Этого не забыть ему никогда. Она даже после всплакнула на его груди, униженно прося.
