Найди ту, что подарит тебе то, чего я не смогла.
Я отпускаю тебя.
Прости меня.
Я сделала это не против тебя.
А ради тебя.
Я прошу – не вини себя.
Это был мой выбор.
Люблю тебя.
Навсегда.
Твоя Анна.«***
Я стоял в центре комнаты, и листы в руках дрожали.
В груди – пустота.
Словно вырвали кусок сердца и оставили только воспоминание о том, что когда-то билось.
– Анна!..
Я закричал.
Громко, хрипло, в отчаянии, которое разрывает лёгкие.
Я метался по комнатам, открывал двери, срывал занавески, проверял шкафы – будто она могла прятаться, играя со мной.
– Анна!! Ответь!..
Воздуха становилось всё меньше.
Я не дышал.
Дом был тихим, как смерть.
И вдруг я почувствовал что-то под ногой.
Холод.
Мокро.
Я опустил взгляд.
Пол был залит водой.
Лужа, прозрачная, но с тонкой алой каймой.
– Нет…
Я рванулся в сторону ванной.
И увидел её.
Анна.
Ванна наполнена до краёв.
Вода – красная.
Не алое пятно, а целое море боли.
Её лицо – бледное, как снег.
Глаза закрыты.
Никакого дыхания.
Ни малейшего движения.
Рядом на полу – лезвие.
На запястьях – глубокие порезы.
Не царапины. Не попытка.
Выбор.
Кровь уже не текла.
Последние капли стекали по кромке ванны, исчезая в мраморе.
– Нет…
Я опустился на колени, опустил руки в воду.
Тёплая.
Я обнял её. Вынул из воды.
Её тело обмякло в моих руках.
Я трясся. Плакал. Шептал её имя, словно это могло вернуть её.
– Зачем… зачем ты это сделала?..
Я прижал её к себе.
– Я был счастлив.
Голос сорвался.
– Я был самым счастливым человеком рядом с тобой…
– Ты убила нас…
Я повторял это снова и снова.
Как молитву.
Как приговор.
Ты убила нас…
Я не открывал глаз.
Только держал её.
Только плакал.
Я обнимал Анну так крепко, как будто мог вдохнуть в неё жизнь одним лишь прикосновением. Как будто мог передать ей всё тепло, которое не успел отдать раньше.
Сжимал веки до боли, так, что казалось – ещё чуть-чуть, и они исчезнут внутрь черепа, провалятся в ту же бездну, куда упало всё вокруг.
Боль… она не была похожа на рану. Это была не боль даже – это была пустота. Пустая воронка там, где раньше билось сердце.
И я знал – я виноват.
Чёртова сигарета.
Если бы не она, я бы не вышел. Не оставил её одну.
Если бы не второе вино… если бы не этот вкус, за которым я погнался, как дурак.
Я думал, у нас есть время. Думал, что она крепче.
Но я знал, как она на самом деле хрупка. Я ведь помнил…
Помнил, как в первый раз, когда она узнала о диагнозе – о бесплодии – её сломало.
Я тогда держал её в объятиях, как сейчас. Слушал, как она рыдала, не в силах выговорить ни слова.
Она тогда уже хотела уйти. Навсегда.
Психологи работали с ней неделями, я сам не отпускал её ни на секунду – и мы думали, что преодолели это.
Я верил, что она исцелилась.
А теперь – вот она. Безмолвная.
Я шептал: «Прости. Прости. Прости.»
Как будто это что-то меняло.
Как будто слова могли зашить дыру, в которую проваливалась вся моя реальность.
Только сегодня я почувствовал, что жив.
Только сегодня я поверил, что могу быть счастлив.
Что всё, что было до этого – лишь дорога к этой любви, к этому свету.
Сегодня… я был сверхчеловеком.
Сверхсчастливым.
А теперь – ничего.
Прах.
– Это наказание?.. – прошептал я. – За что?..
Ответа не было.
Только гул в ушах, будто вселенная замолчала.
– Лучше бы… лучше бы тебя не было вообще, – выдохнул я. – Чем так…
– Лучше бы я не знал, как это – любить тебя так.
…
И в ту же секунду – всё изменилось.
Мир… задрожал.
Всё вокруг словно растянулось, как ткань, натянутая до предела.
