– Так вздрогнем же!.. – И осёкся, вспомнив, что он не на пьяной пирушке, а выступает перед будущими избирателями.
Ничуть не смутившись, он с полнейшим безразличием посмотрел на толпу, продолжающую активно веселиться, и, указав пальцем на худенького человечка с подобострастно улыбчатым лицом, буркнул старичку:
– На все вопросы народа, если он пожелает задать их, ответит мой личный заместитель.
Покивав веселящимся, с чувством отлично удавшегося выступления, помахав подруге рукой, Индюлькин сошёл с трибуны.
Оригинальной манерой выступать, понаблюдать за которой всегда собиралось много народа, Индюлькин снискал чёрную зависть у лидеров партий и движений.
Особенно мучительно завидовал ему Жеребцов- Сокольский. Проводив своего политсоперника взглядом, полным жгучего презрения, он резво взбежал на трибуну.
– А теперь перед вами будут орать и знакомить вас со своими мыслями- скакунами давно со всех сторон господин Афиноген Июльевич Жеребцов- Сокольский! – с напыщенной торжественностью объявил старичок.
Жеребцов- Сокольский подскочил к микрофону, пылая желанием повторить все телодвижения Индюлькина. Закивав головой и делая круговые движения бесформенной талией, он дурным голосом закричал:
– Толпа! Миряне! Селяне! Массы! Электорат! Нарр- род!..
Замолчав на несколько секунд, чтобы проглотить слюну, он, продолжая неуклюже вращать серединой, тела и дёргаться плечами, спохватился и добавил:
– А также все остальные! Слушайте меня! Но публика его не слушала. В большинстве своём она корчилась, зайдясь в разноголосом хохоте.
– Я сейчас ознакомлю вас со всей своей сущностью! – не став дожидаться, когда все успокоятся, крикнул Жеребцов- Сокольский. Вставай, страна Российская! Подымайся! И не опускайся!.. Моему личному возмущению нет предела, нет конца! Я против осуществления замыслов корыстного обогащения!
Обогащения меньшей части населения в ущерб большей части! Я буду сопротивляться! Я хорошо знаком с одним министром в отставке. Этот бывший министр силовых дел однозначно поможет нам. Я завтра напишу ему письмо. Попрошу, чтоб он начал помогать нам… Эх, народ простой!.. Так хочется мне по- волчьи взвыть, глядя на равнодушное небо, так хочется пролить пару слез, жалея ваши беспомощные страдания! Бедняги вы мои, сирые, беззащитные! Как я вас сейчас понимаю! Нет, я сейчас всплакну…
Жеребцов- Сокольский перестал дёргать головой и волноваться телом и, заметив, что на него никто не обращает внимания, пребывая в единодушном хохоте, плакать расхотел. Решив дождаться, когда мощный приступ народного веселья пойдёт на убыль, он стал прохаживаться по трибуне. Погуляв немного, он, перекрикивая не желавшую угомониться толпу, продолжил речь:
– Я и сам всё могу! Вопиющие беззакония сокращу до минимума! Если в скором будущем изберёте меня во власть, то, несомненно, у вас будет всё! И это многозначно! А потом… Благодаря мне!.. Благодаря моему!.. Этого я добьюсь!.. Только я!.. Вот я какой!.. Спасу!.. Сохраню!.. Напою!.. Накормлю!..
Макару сквозь дружнейший смех даже послышалось, что оратор добавил: “И спать уложу!”
– Честь и слава мне и тому, что я сказал! Ур- ра- а- а! – гордо воскликнул Жеребцов- Сокольский и так взмахнул рукой, что столкнул микрофон, и тот, с басовитым гудением стукнув старичка по затылку, рухнул на пол.
Пока возмущённо постанывающий микрофон устанавливали на место, лидер партии либерально- бестолкового направления, чтобы не терять драгоценное время, продолжил общаться с публикой:
