Сели с ней в кухне за стол и стали тихим голосом говорить, Владимир за разговором рассматривал Полину, как бы отвечая себе на вопрос, – что же в Полине такого, что заставило его изменить жене. Круглолицая шатенка с карими глазками, по верху щёк и по носу чуть ниже переносицы пробежала тропка веснушек, брови, судя по их ширине, были выщипаны, губки пухленькие, носик аккуратный. Красавицей она не была, но без платка, который её старил, была чем-то привлекательна.
– Володя, ты любишь жену?
– А ты любишь мужа?
– Любила, Володя.
– Я тоже по любви женился.
– А сейчас?
– Полина, не будем об этом.
– Володя, я не набиваюсь к тебе в жены и не отбиваю у тебя твою жену, а хочу узнать, – нравлюсь тебе или нет?
– Если бы не нравилась, то я бы не пошёл с тобой ночью в поле.
– Володя, а кто для тебя лучше ночью?
– Полина, тебе я скажу, что с тобой мне лучше, но прошу, – больше не будем говорить о жене, зачем о ней вспоминать, когда, как ты сама говоришь, отбивать меня не собираешься. Полина вздохнула и замолчала, помолчала и произнесла:
– Ну хоть в этом я лучше твоей жены. Замолчала, и в это время послышался шум открывающейся двери.
–Вечером я буду тебя ждать, Володя, проводишь?
– Как вчера?
– Ещё лучше, – ответила она с улыбкой. Вошла Нина и он вместо ответа кивнул ей головой.
Нина сделала вид, что ничего не случилось, а она будто бы на минутку оставила их и вернулась, продолжая прерванную работу и разговор: – Разжигаем печь, готовим плов, Володя, наруби мяса, а ты, Полина, начинай чистить морковку сколько её есть. Думаю, плов и чай на ужин сготовить, закладку сделаем и с Володей сходите за продуктами на завтрак, у них сейчас лошади нет, завтра продукты с утра завезут, а кладовщица, известное дело, придет только после завтрака.
Примерно через час он освободился и пошёл, в общежитие, успевшее всем изрядно надоесть своей элементарной неустроенностью.
– Справку принёс? – спросил Стас, как только Владимир переступил порог.
– Какую ещё справку?
– Как какую! От врача, что ты здоров, а то где-то шлешься по ночам, неизвестно с кем, а даже корь, да будет тебе известно, передаётся ближним и окружающим его людям, усёк?
– Усёк, – ответил Владимир, – а тебе, Стас, мне кажется, бояться не стоит, ты проспиртован до того, что ни одна микроба в тебе жить не будет.
– Я же не о себе, а о ребятах радею.
Радетель! «Выйди лучше и покури на улице, а то не корью, а чахоткой наградишь ближних и окружающих тебя людей», – сказал и достал станок для бритья.
– Что колешься?
– Колюсь.
– И ей не нравится?
– А какой понравится с ежом целоваться?
Стас хохотнул, видимо представив, как целуют ежа, и вышел на улицу, покурил, и зашёл, заявив:
– Не позже чем завтра будет дождь.
– Передали сводку или кто-то нагадал?
– Нога, Володя, нога, она у меня на дождь показывает без ошибок.
– Очень плохая твоя нога, Стас, если дождь предсказывает, он сейчас вообще ни к чему.
– Что дружить не даст?
– Не дружить, а работать по грязи заставят, уж лучше бы снег, пора бы по сезону.
– Не, будет дождь, – уверенно заявил Стас.
– Это ты что, как ворона, накаркиваешь дождь? – спросил Сан Саныч, входя в дом.
– Не я, Сан Саныч, а мой барометр, – сказал Стас и похлопал себя по ноге.
– Отпили и выкинь свой барометр, – посоветовал Деревянкин, скинул фуфайку и лёг на свое место.
Стали появляться ребята и скоро дом загудел от голосов.
– Коршун, что там на ужин будет, – спросил Кибирев, бровастый студент тоже из Забайкалья.
