– Я что тебе завстоловой?
– Зав не зав…, но свой там человек, дрова рубишь, воду носишь, Полину любишь, должен знать, должен.
– Для тебя, Гоха, я заказал на ужин плов и чай с сахаром, устраивает?
– Вполне, – заявил тот, скажи Полине, чтобы наложила тарелку пополнее.
– Ты, вроде бы её домой не провожаешь, за что она тебе должна накладывать пополнее?
– А за то, что я сплю рядом с тобой, – сказал и сам засмеялся. Подкалывали, подсмеивались ребята над всеми, но больше и чаще над теми, кто шуток не понимал и злился. Владимир это знал с детства, для шуток был не пробиваем, как и Смирнов, поэтому посмеялись и переключились на других.
Позубоскалили в столовой, когда на ужин им дали предсказанный плов, отужинали и ушли. Владимир помог женщинам на завтра и пошёл провожать Полину.
– Едва дождалась конца дня, – шепнула она и прижалась к плечу Владимира, как девчонка школьница.
– Что сильно захотелось?
– Захотелось с тобой побыть, а то, о чем ты говоришь, это само собой приходит, если парень нравится, – сегодня мы с тобой спрячемся в бабкиной бане, только туда пойдём не прямо, а из леса.
– Разговоров боишься?
– Парней местных и девчат, увидят если, подопрут дверь, а утром всем селом придут отпирать, – объяснила она. Если бы я тебя представила своим женихом, то положила бы к себе, как Нинка вашего Черенького, а то бабка знает, что я замужем и мне немножко неудобно перед хозяйкой тебя к себе ложить, да так и романтичнее.
– Так Виктор, значит, с Нинкой спит, – спросил Владимир.
– А что?
– Сказал нам, что ушёл на квартиру, так как болен, и спать, у нас ему холодно.
– Конечно, или у вас на полу валяться на соломе или под бочком у Нинки, где лучше? Только ты меня не выдавай. Еще Нинка хотела бы знать, – женат он или нет? Ты не знаешь?
– Про него не знаю.
В нетопленной бане было холоднее, чем на улице и темно так, что глазами нельзя было ни чего разглядеть.
– Завтра протоплю и свечку принесу, – пообещала Полина, думая уже о завтрашней ночи.
Ощупью она провела Владимира к полку, на котором они и устроились в кромешной темноте и чтобы не застыть, стали греться, согревшись и отдышавшись, начали шёпотом разговаривать, абсолютная темнота способствовала их интимно-откровенному разговору.
– Полина, – спросил Владимир,– значит, у тебя с мужем ничего нет? Спали вы вместе или на разных кроватях?
– Спим рядом, он всё руками делает. И когда хочет сильно, у него даже не дыбиться. Ревнует, плачет, матерится. Мне его жаль. Давно хотела решиться и уйти от него, но как-то не получается, да и парня или мужика мне подходящего не попадалось. С тобой я почувствовала себя женщиной. А мой муженёк сопьётся, иногда я боюсь его пьяного, зверь-зверем, грозиться убить и может вполне.
– То жалеешь, то хочешь бросить, что же ты намерена делать?
– Уйти. А жаль мне его, потому что я женщина. Хотела, чтобы стало лучше, но врач сказал, что лучше не будет, болезнь прогрессирует….
Холодная тьма действовала угнетающе. Полина пошла и открыла окошечко в предбаннике, которое сама закрыла вечером, лунный свет осветил пол, и глазам стало, на чём остановиться....
– Давай ещё раз и разойдемся, – предложил Владимир,– а то, как в подземелье с тобой лежим.
– Завтра протоплю,– пообещала ещё раз Полина и прижалась к Владимиру, ища его губы для поцелуя.
Парни не спали, шумели, и Владимир скоро понял, они узнали, отправки в сентябре не будет.
