– Сколько же тебе лет? – поинтересовался Владимир.
– Муж старше меня, а я рано вышла замуж, – ответила Полина, уйдя от прямого ответа. Родом я со станции Половина, которая расположена как раз посередине между Москвой и Владивостоком, так все у нас говорят. Школу я не закончила, ушла работать на местный фарфоровый завод, но работа мне не понравилась. Закончила курсы кройки и шитья, к этому у меня душа лежит с малых лет. Поработала немножко в местной пошивочной мастерской, пришел Михаил и мы с ним, поженившись, уехали в Иркутск. Сняли в Глазково квартирку, я там устроилась на работу в ателье, на Урицкого, там и работала всё время. Если бы была старая, прежняя заведующая, то я бы в колхоз не поехала, а с новой сразу не законтачила и она от меня избавилась, пока на время, но чувствую, что мне бы так и так пришлось уйти.
В темноте белел прямоугольник печки, банька представляла собой чёрную закопченную коробку со стороной примерно четыре метра, освещенную слабым огоньком свечки. При тусклом свете не видны были детали, на лице Полины не были видны веснушки, нельзя было разглядеть цвета глаз, но зато все её формы приобрели округлость и большие размеры, чем они были у неё на самом деле. На полке было тепло и они, прекратив расспросы и разговор, стали ласкать друг друга.
– Полина,– спросил Владимир, когда дыхание и сердцебиение у него пришли в норму,– скажи, что такое любовь для тебя.
Полина помолчала, она или вспоминала, или думала и, помолчав, ответила – это какое-то сумасшествие, мне мой Мишка так нравился, что, казалось, всё бы отдала, чтобы быть с ним рядом, а потом он из меня всю любовь выколотил. Всё с ним было вначале интересно, пока у него стоял, я даже как то забеременела, а вскоре после выкидыша он переживал, совсем ослаб.... Сейчас мне кажется, что любовь – это когда с мужем ночью хорошо, он не пьёт, меня не бьёт и не материт, а относится ласково и заботливо. А когда, я рожу такому мужу ребенка, то мне кажется, это и будет самая настоящая любовь. У девчонки любовь одна, а у женщины уже другая. Когда Мишка первый раз залез на меня, я вытерпела и думала, – зачем это всё, нам с ним и без этого хорошо. Девчата не замужние спрашивали, – как, да что? Врала, что очень хорошо, а потом, слушая женщин, поняла, что хорошего – то я и не знала. Сейчас думаю, что если бы мы сошлись с тобой, чернобровенький, то я бы от тебя млела счастьем. Ты мне чем-то сразу понравился, а уж, как мужик, ты такой у меня, считай, первый. Так что любовь, по моему, когда обоим очень хорошо и днём и по ночам.
Помолчала и спросила: «А ты свою жену сильно любишь?»
– Временами кажется, что сильно, из армии к ней летел как на крыльях, потом пожили, видимо, привыкли друг к другу, успел здесь соскучиться по ней, но вот встретились с тобой, и о ней не скучаю, а хочу тебя и жду вечера, и мне с тобой, Полина, очень хорошо. Ты у меня первая женщина, с которой я изменил жене, ты мне нравишься, но обещать тебе, что я разойдусь с женой и останусь с тобой, не хочу и не могу, Поля. Не хочу быть мотыльком и порхать по красивым цветочкам. Если брошу жену, то могу после так же легко и тебя бросить.
– Понимаю, – прошептала Полина, вздохнула тяжело и сказала, – не будем больше говорить о своих половинах, давай говорить о том, что есть. Давай, милый, останемся здесь с тобой до утра.
– Проспим.
– Нет, третьи петухи пропоют, и пойдем.
