– Чего именно?
– Например, возродить царскую династию в Мидии.
– Нет, Атосса, не боюсь. Я знаю Гаумату и вполне доверяю ему.
– Доверять – не значит знать человека до конца.
– Вот ты и узнаешь Гаумату до конца, став его супругой, – улыбнулся Бардия. – Поверь, Атосса, Гаумата хороший человек.
– Это твое окончательное решение, царь?
– Да.
– Позволь мне хотя бы остаться во дворце.
– Конечно. Ты и Гаумата всегда будете рядом со мной. А теперь прости, я очень устал и хочу спать.
Бардия хотел было запечатлеть на щеке сестры прощальный поцелуй, но Атосса уклонилась и вышла с гордо поднятой головой.
Глядя на прямой стан удаляющейся Атоссы, на ее гибкую талию и широкие покачивающиеся бедра, Бардия невольно подумал: «Не будь ты моей сестрой, Атосса, я с удовольствием вкусил бы твоих прелестей на ложе любви!»
Глава третья
Воцарение Бардии
В тронном зале древнего дворца мидийских царей было многолюдно.
Из узких окон под самым потолком лились яркие потоки солнечных лучей. Под этим ослепительным дождем полуденного света вспыхивали и переливались россыпи драгоценных камней на богатых одеждах множества знатных гостей, толпившихся в ожидании выхода царя. Здесь были представители родовой знати всех двенадцати персидских племен и шести племен мидийцев.
Персы были немного смущены тем, что дворцовая стража сплошь состоит из мидян и кадусиев. А конные телохранители Бардии, встречавшие всех приглашенных на широкой дворцовой площади, – в основном бактрийцы. Жрецы, освящавшие молитвами и жертвоприношениями торжественное собрание, тоже были из мидийского племени магов.
– Одно утешает: хотя бы часть евнухов в этом дворце – персы, – усмехнулся Гистасп, переглянувшись со своим другом Интаферном.
– Слабое утешение, – негромко обронил тот.
Наконец глашатай возвестил о выходе царя.
По огромному залу будто прокатилась волна: сотни вельмож все как один опустились на колени, коснувшись лбом гладких мраморных плит пола.
Бардия вступил в тронный зал, облаченный в длинный кандий[25] пурпурного цвета с вышитым на груди золотыми нитками изображением солнца. Высокий стоячий воротник кандия и широкие рукава были обшиты жемчугом. На ногах царя были сафьяновые башмаки красного цвета, на голове – высокая тиара из белого мягкого войлока. Тиара была повязана фиолетовой лентой, длинные концы которой свешивались на спину.
Царя сопровождала свита из гладколицых евнухов, дворцовых служителей и мальчиков. Шествие замыкали плечистые телохранители с короткими копьями в руках.
Только в этот миг, глядя на раболепное приветствие первых людей Персидского царства, Бардия до конца уверовал в то, что стал повелителем гигантской империи, созданной его воинственным отцом и жестоким братом.
Когда царь сел на трон, к которому вели застеленные коврами ступени, огромная толпа, блистающая золотом украшений, поднялась с колен. Наступила торжественная минута: Бардия должен был объявить о новом распределении государственных должностей и о составе своей ближайшей свиты.
Глашатай зычным голосом повторил сказанное Бардией, называя имена персидских и мидийских вельмож. Кто-то становился сатрапом, кто-то царским судьей, кто-то хранителем царских сокровищ… Рядом с троном стоял писец с папирусным свитком в руках, на котором был составленный вчера вечером список людей, облеченных царским доверием. Поскольку Бардия не умел читать, имена и должности в списке оглашал писец тихим, но внятным голосом. А Бардия повторял специально для глашатая, который находился на две ступеньки ниже трона.
