– Мы живём в жестоком мире, Доминика, и твоё положение обязывает быть сильной.
От укоряющих слов Тернариэля девочка заплакала ещё горше. Самообладания хватало только на подавление всхлипов, чтобы не привлечь к своей и без того не самой благоразумной персоне ещё больше внимания.
Историю Доминики младший принц знал, но, пока не познакомился с девочкой ближе, считал, что это дела давно минувших дней и ребёнок привык довольствоваться тем, что имеет. Но маленькая герцогиня мечтала быть частью крепкой любящей семьи. И вообще было удивительно, как такая чистая душа смогла выжить среди акул.
Тернариэль понимал, почему император Сибеус де Дагерати и Эвелин так дорожат своей юной родственницей. Девочка оказалась настоящей находкой: смелая, смышлёная, неиспорченная и уже сильная (пусть не в магическом плане, а по характеру).
Принц смотрел на Доминику, отчаянно пытающуюся справиться со слезами и, поддавшись минутному порыву, обнял её. Девочка вздрогнула.
– Прости, – покаялся Терн. – Я не должен был такого говорить. Ты заслуживаешь любящих родителей и любви. В твоём возрасте другие девочки ещё играют в куклы.
Тонкие детские ручки обхватили эльфа за талию, Домми пару раз тихонько всхлипнула и успокоилась. Казалось, прошло всего каких-то пара секунд, как откуда-то сбоку раздался зычный голос хозяина замка, герцога Бортеуса де Фиарби.
– Что здесь происходит? Господин аль Дельнаири, немедленно отойдите от моей дочери!
Терн расцепил объятья и сделал пару шагов в сторону. Доминика оглянулась на отца, но тот, бросив на неё неприязненный взгляд, снова обратился к эльфу:
– Я ещё вчера заметил вашу подозрительную активность в отношении моей дочери. Ваши вкусовые предпочтения грозят вам и вашей семье серьёзными проблемами!
Принц нахмурился и ответил:
– Ни в коем случае не хотел оскорбить ни вашу дочь, ни вас, герцог. Девочка расстроилась, и я лишь помог ей успокоиться. Никакого другого контекста здесь нет и быть не может.
– В таком случае будьте благоразумны и держитесь от моей дочери подальше! – и герцог Фиарбский обратился к Доминике: – За мной! Живо!
В холле замка Доминику сдали на руки гувернантке, велели не выпускать из покоев и занять делами, полезными для благородных леди. И до вечера Доминика выводила вензеля на бумаге, вышивала и рисовала. Скучища.
***
Утром следующего дня Доминику не пригласили к общему завтраку. Еду принесли в покои, а компанию составляла всё та же придирчивая гувернантка, которая донесла сплетню, что гости отбудут после обеда.
Настроение скатилось в глубокий минус.
Доминика слонялась из угла в угол и переживала из-за вчерашнего. Она не знала, что её отец рассказал о произошедшем старшему брату Тернариэля и императору Сибеусу. Не знала также, что действующий и будущий императоры услышали сначала версию Терна, и это подтолкнуло Сибеуса де Дагерати к давно напрашивающемуся шагу...
После завтрака в кабинете герцога Фиарбского собрался совет, где решалась судьба Доминики. Император Сибеус мог приказать Бортеусу отдать дочь, но предпочёл действовать уговорами, так как не хотел заиметь очередного врага в лице родственника.
– Бортеус, вы же понимаете, что ваша дочь обладает магическим потенциалом, и если его не развивать, он станет неподконтрольным! Помочь ей могут только те, кто тоже наделён магической силой, – вещал император.
– Я не хочу, чтобы она выросла такой же, как её мать! – упорствовал герцог Фиарбский.
