Его дея танцевала, встав в линию с другими, справа ее держал за тонкие пальцы кнест помоложе, слева – постарше, оба не сводили с нее восторженных взглядов. Когда она подпрыгивала, опираясь на их руки, накидка чуть распахивалась, приоткрывая ноги. Кайлин этого не замечала. Рогар хотел бы не замечать. Сначала был Шион, потом Тан, но с ним все ограничилось лишь поцелуем. «Но я все равно думала только о тебе, представляла лишь тебя». Думала ли, любимая?
Он зажмурился, но все равно так и видел, как их руки трогают ее, гладят, ласкают. Много, много рук у нее на груди, между ног. А она стонет, страстно и жарко, совсем как под ним, Рогаром. Одинаковые звуки, одинаковые слова для каждого, кто был с ней.
Открыл глаз – один из кнестов держал ее за талию, подняв высоко над собой, затем передал другому. И снова они в ряд, танцуют и смеются, как и все остальные. Островные танцы, которым дея научила простой меаррский народ. Железные псы глубоко зубами в его колене. Кто-то копошится вон в том темном углу. Все это правда или нет? О чем они все врут ему? Кто-то наблюдает. Ты знаешь, ты знаешь, что не по ошибке. Враг притаился внутри. Все напрасно. Предатель. Жертвы, которых можно было избежать. Сколько их было? Калека и урод. Он так смотрит на нее, этот молодой кнест со светлой курчавой бородкой. Шея и глаза. Не закрывайся от меня, я же от тебя не закрываюсь. Тише, тварь наблюдает. Какая из реальностей – его? На Нершиже после танцев переходят к сексу. Если ты погибнешь, я стану женой героя. Я твой друг, Рогар, я никогда не оставлю тебя. А ты уверен, что она рассказала тебе все о Дворце Счастья? Я бы убил тебя собственными руками, чтобы открыть проход. Они ждут, пока ты ослабнешь. Зачем ты бросил нас, папа?
Неожиданно они все остановились. Открыли рты и уставились на него. Рогар сообразил, что собирался вскочить на ноги – думал, что не сможет, что псы уже напрочь все отгрызли по самое бедро – но оказалось, что он уже стоит. Стоит, стискивает кулаки и обводит всех таким гневным взглядом, что им мгновенно перехотелось танцевать и смеяться. Видимо, он заорал. Громко, вслух, сам того не понимая. И теперь тот молодой кнест со светлой бородкой едва заметно заступил вперед, прикрывая собой Кайлин от него – от безумного бога из цитадели. Ну да, ведь у нее такие глаза и шея.
– Вон, – процедил Рогар тихо и яростно, сверкая глазом на людишек, понимая, что еще немного – и первобытное преобладает над разумным. – Убирайтесь по щелям, твари.
Музыки не стало: какое же это все-таки облегчение! И зал опустел, за исключением их троих: Рогара, Кайлин и иххи, которую он поймал и придержал за руку, когда та хотела шмыгнуть мимо. Даже тот кнест, заметно поколебавшись, ушел. Когда двери зала захлопнулись, Рогар разжал пальцы, но сделал знак, чтобы девушка оставалась на месте. На ее лице не было страха, лишь любопытство, и он понял, что ихха успела повидать в жизни многое.
Интересно, испугалась бы она, заглянув в ухмыляющуюся пасть Подэры?
Хромая, Рогар обошел стол и прислонился к нему бедром, протянув к Кайлин руку:
– Иди сюда, рачонок, – мягко позвал он.
Она приблизилась, все еще хмельная от веселого танца, но уже обеспокоенная.
– Зачем ты надела это платье? – пробормотал он, привлекая ее к себе почти грубо, вжимаясь ртом в ее сладкий рот. – Я хочу тебя. Не могу смотреть, как ты двигаешься в нем, танцуешь. Сразу хочу.
