Девочка-ночь - страница 4

Не знаю, сколько проходит времени, пока я наконец не приказываю себе подняться и сделать то, зачем пришла. Перестаю гладить ковровую дорожку в прихожей, которую тоже почему-то решили оставить, будто бы та святыня. И отгоняю звуковые галлюцинации, издевательски подкидывающие мне торопливые мамины шаги на втором этаже…

В кабинете отца теплее, чем в коридоре.

Я скидываю рюкзак и короткую куртку, бросаю вещи на кресло у окна.

На этом кресле, свернувшись клубком, я когда-то рисовала свои первые эскизы, слушая, как папа разговаривает по телефону с поставщиками и заказчиками. И убаюканная его всегда спокойным твёрдым голосом, засыпала, разнежившись в уютном тёплом круге света его настольной лампы.

Большая часть нашей мебели стоит на своих местах, и от этого на душе ещё паршивей. Лучше бы здесь всё снесли до основания. Лучше бы не тронули ни пылинки…

Я нахожу небольшую задвижку между съёмными деревянными панелями на стене рядом с папиным рабочим столом, тяну плавно и настойчиво, и через некоторое время она поддаётся. Одна из планок выдвигается вперёд, позволяя мне разобрать соседние и получить доступ к сейфу.

Ноль два, ноль один, ноль один — второе ноября, сегодня — день моего рождения. Двенадцать.

В глубине большого сейфа темно и ожидаемо пусто. То, что мне нужно, лежит в углу на верхней полке и в подсветке совсем не нуждается. Пальцы бережно касаются сложенного вчетверо пожелтевшего листка бумаги.

Сердце бьётся испуганным кроликом, когда я разворачиваю своё сокровище… и слышу вдруг странный звук, от которого леденеет затылок.

Цок цок цок цок.

Я резко оборачиваюсь и забываю, как дышать, потому что встречаюсь глазами с огромным чёрным доберманом.

Его когти скребут паркет, когда он делает ещё два шага в мою сторону и застывает, не спуская с меня враждебного взгляда. Я вижу, как вздымается его мощная грудная клетка, на угольно-чёрной шерсти не единой подпалины, будто пёс прямиком из преисподней. Сквозь крепко сжатые челюсти доносится гортанный рык, заставляя испуганно вздрогнуть.

В кабинет отца ведут две двери. Пёс вошёл через левую, и я прикидываю шансы, хватит ли мне времени рвануть в ту, что справа, и захлопнуть её перед носом внезапного врага.

Сглатываю слюну, облизывая вмиг пересохшие губы. Ноги приросли к полу. По спине ползёт капля холодного пота.

Медленно, осторожно, стараясь не сдвинуться телом ни на миллиметр, я тянусь к переднему карману узких джинсов. Словно отлитые из эпоксидной смолы, блестящие чёрные шарики собачьих глаз неотрывно следят за моими действиями. Поджарые длинные лапы нетерпеливо пританцовывают.

Я наконец-то нащупываю в кармане маленький складной нож. По правде говоря, это и не нож вовсе, а так — открывашка с отвёрткой, ножницами и штопором, но другого оружия у меня нет…

— Не советую, — раздаётся со стороны дверного проёма, в котором ещё секунду назад я видела своё единственное спасение, глубокий низкий баритон. Негромкий, но очень властный. От звука этого голоса моя кожа покрывается мурашками. Хочется немедленно увидеть, кому он принадлежит, но я никак не могу разорвать зрительный контакт с исчадием ада, в этот самый момент демонстративно обнажившим клыки.

Воображение дорисовывает капающую слюну, точно кислотой растворяющую покрытое лаком дерево.

— Ну и как? Хороший улов? — продолжает голос. — Не знал, что здесь есть сейф. Это нечто архаичное, не находишь?