Девочка-ночь - страница 6

Представляю нас не здесь и сейчас, а где-нибудь у жарких берегов колониальной Африки…

Мягкий пояс-косичка эротично покачивается при каждом его плавном шаге, словно лаская бесстыдно выпирающую плоть. Мне хочется набрать в грудь побольше воздуха, но получается лишь сделать короткий вдох и немного расслабить стиснутую челюсть, взамен зубов беспомощно сжав кулаки.

«Джинн» останавливается за моей спиной, и вместо кислорода в лёгкие вползает запах… ночи.

Он пахнет холодом ночной пустыни, тёмным бархатом звёздного неба, кунжутом и миррой. У меня кружится голова.

Если этот мужчина и есть тот, кто забрал мой дом, что ж, я отдала бы его и сама.

Пусть только никуда не уходит. Пусть и дальше пожирает меня глазами, как самое редкое и ценное из возможных своих приобретений.

Мысли путаются, я легонько встряхиваю головой, не понимая, что в ней творится. Не в состоянии справиться с нахлынувшим инстинктом самки, увидевшей своего единственного самца, законного владельца…

— Как ты вошла? — спрашивает он, склоняясь к самому уху. Громкий шёпот опаляет чувствительную кожу, и я непроизвольно содрогаюсь. Хочу ответить, но он перебивает: — Впрочем, не имеет значения.

На мою поясницу вдруг ложатся горячие мужские ладони, пальцы нагло выдёргивают водолазку из под ремня джинсов и забираются под кромку одежды, касаясь голой кожи — из кончиков каждого будто течёт энергия, от которой бросает то в жар, то в холод. Я должна обернуться, отстраниться, но не могу, придавленная этим странным ощущением словно многотонной бетонной плитой.

Не вижу, но ясно ощущаю, как его взгляд спускается вниз по моей спине до самых пяток и медленно поднимается обратно, задерживаясь на бёдрах, талии, собранных в хвост длинных волосах, открывающих кусочек шеи. Мне кажется, что сейчас он стащит резинку и распустит их по плечам, зароется руками в тяжёлую шёлковую массу и потянет назад, пока мои губы не окажутся прямо перед его изогнутым в плотоядной усмешке ртом…

Но вместо этого он вдруг приказывает: — Раздевайся. Хочу посмотреть на тебя без этих безвкусных тряпок.

У меня вырывается нервный смешок.

Руки против воли взметаются вверх, в защитном жесте прикрывая грудь, обнимая плечи. Как бы живо он ни возбуждал моё бурное воображение, если хочет видеть голой, придётся применить силу.

Доберман, о котором я почти что забыла, витая в облаках дурацких, совершенно неожиданных и неуместных фантазий, будто предвидя моё сопротивление, подаётся вперёд. «Джинн» позади меня, делает шаг ближе, едва не задевая своим нескромным фаллосом мою обтянутую узкими джинсами пятую точку, и издаёт звук, похожий на змеиное шипение.

На миг я замираю, сбитая с толку этими странными колебаниями воздуха, но секунду спустя внутри разгорается необъяснимая злоба. Это он так сейчас предостерёг меня от необдуманных действий? Или возмутился непослушанию? Оба варианта меня нисколько не устраивают, хочется резко развернуться, оттолкнуть его в широкую грудь и пулей вылететь вон, не дав его верному, сильно удивлённому псу даже клацнуть зубами в мою сторону. И когда я уже собираюсь именно так и поступить, я вдруг понимаю, что не знаю, где находится то, зачем я вообще сюда пришла.

Паника стальной рогатиной впивается в глотку. Я верчу потяжелевшей головой, лихорадочно шарю вокруг глазами, осматриваю пол под ногами, но ничего не нахожу.