Из-за него? Это он про нашего ребенка с таким презрением говорит?!
Я в ужасе распахиваю глаза и от шока закрываю рот. Отпускаю поручень одной рукой, чтобы убрать волосы с глаз, но…
Но вместе с этим движением дергается моя нога. Я поскальзываюсь.
И слышу собственный крик. Крик страха и боли.
- Полина! – заорал Рустам.
С трудом мне удается устоять на ногах.
У меня и самой сердце едва не отказало. Внизу так темно, я и Басманова с трудом различаю. Его мрачная фигура по цвету сравнялась с черной водой.
- Слезай! – орет, как бешеный, - или я сам сниму тебя оттуда!
- Ты убьешь ребенка… Ты бессердечный! Жестокий! Циничный! В твоей жизни нет ничего святого!
Я кричу, захлебываясь эмоциями. Не слышу, что говорит Рустам в ответ. Ему главное мое тело спасти, которым так приятно овладевать. Свою конфету спасти.
- Ненавижу тебя, Басманов!
Рустам дергается и впивается кулаками в поручни.
Вот здесь мое сердце делает кульбит.
- Ты хочешь на аборт отправить… - рыдаю, - и моего брата убить…
Интересно, у нас мог бы быть мальчик или девочка? Басманов даже не спросил. Дьявол ни разу не заговорил о ребенке, ему только секс был нужен. Мое тело, я, а не наш ребенок.
Если мальчик, то пусть тебя будут звать…
Нет, думать об имени сейчас было невыносимо больно.
Я не позволю им сделать это с нами. Сама здесь упаду, о воды разобьюсь.
Они не притронутся к тебе, малыш. Я обещаю, что у нас все будет хорошо… там, не здесь. Обещаю, никто не притронется к тебе.
В конце концов, Басманов и не представлялся мне хорошим отцом. Сама намечтала себе о розовом, о ванильном…
Рустам до сих пор что-то кричал. А я кричать устала. Без одеяла было холодно, ветер обдувал со всем сторон, а на мне – платье обычное, оно совсем не греет. Веки уже опухли, и невовремя – голова закружилась.
- Я сейчас упаду, Рустам… - шепчу тихо.
- Что? Что ты говоришь?! – орет как бешеный.
Я закрываю глаза, прижимаясь щекой к поручню. Материал прохладный. В глазах темнеет, но я стараюсь не сдаваться. Я еще не падала в обмороки, но сейчас может быть мой первый и летальный для нас с малышом раз.
Слабая я. Всегда была слабой, и мама всегда рассказывала о том, что беременность для нее была настоящим адом. Только так падала и вообще еле выносила Максима. Как только на вторую решились, на меня – увы, у нее уже не спросить.
- Упаду… говорю, - шепчу громче, - упаду сейчас, Рустам!
Это было последним, что я запомнила.
То ли руки меня схватили, то ли волны забрали в свои объятия – все стало таким неважным…
24. Глава 24
Лишь монотонный звук автомобиля и боль – это все, что я чувствовала в минуты своего пробуждения. Боль распирающая, адская. В голове нещадно пульсировало, и я беспрестанно задавалась вопросом: жива ли я вообще?
Неужели все это происходит со мной?
В один миг я с трудом распахиваю глаза. За окном – непроглядная тьма.
В голове щелкает понимание: мы уже не на судне.
- Я так и знала, что ты обманываешь меня.
Собственный голос показался мне хриплым. Горло пересохло, жажда была неимоверной.
А Рустам поморщился, словно мои слова ударили его хлеще пощечины.
- Мне пришлось увезти тебя, чтобы ты не заявила в полицию.
Спустя минуту молчания Рустам устало вздыхает, словно он действительно устал:
- Как ты себя чувствуешь?
Я отворачиваюсь. Видеть его не могу. Его взгляд до боли режет, до адской боли. И воспоминания подогревает на котле, словно я попала в сам ад.
Я многого не помнила. Только лишь… только то, как в последний момент он ухватил меня за руку. Все-таки успел добраться до меня, пока я не упала?
