– Ой, не нравится мне это! – Люба вздохнула.
– Ну, вот опять заставляю тебя врать.
– Да ладно, скажу, скажу.
– Спасибо, Люб, хотя, может, и не надо будет ничего, может, и не позвонит. Ты дома будешь? Я к тебе потом заскочу помыться и пирог возьму.
– Да куда я денусь? Если вызовут только, так ключ сама знаешь где.
– Ну, я пойду, этот подъедет уже скоро.
– Вот, блин, партизаны, а! Ладно, – отправила ей вослед Люба.
– Всё, чао-какао. – Надя ушла.
В подъезде шмыгнула в открытое окно, благо был первый этаж, и быстрым шагом пошла к месту встречи с Валеркой.
* * *
– Ма, а ты новые кроссовки куда положила? – кричал Димка.
– Димушка, да вон же они, на крылечке!
– Ой, прости, родная, вечно не замечаю.
– Да уже вижу, сын, что витаешь где-то, осмотрелся бы, прежде чем кричать, – ровным, но усталым тоном ответила Екатерина Андреевна.
Она работала учительницей химии и биологии в местной школе и всегда не спеша, с толком, а главное, увлекательно, объясняла детям, что и где находится и что из чего состоит. Её очень любили за это и вообще за то, что она так захватывающе рассказывала о своем предмете, будто детектив читаешь. Всё становилось понятно и хотелось повторить. Вот и сейчас она не завелась, как обычно это делали местные мамаши, а спокойно объясняла взрослому уже сыну простые вещи.
– Ой, прости, не заметил, а ты чего вздыхаешь, мам?
– Да вспомнила о твоей новой пассии.
– Что такое?
– Димуль, я никогда же тебе ничего не говорила такого. – Мать начала издалека, смущаясь и выдерживая паузы. – Ты всегда сам принимаешь решения, и я приму любое твое. Я же у тебя быстро «врубаюсь» в эти ваши «приколы».
– Ха, мам, ну ты даешь. У вас чё, в учительской теперь так говорят?
– От учеников набралась, не уходи от темы.
– Мам, да чё такое?
– Вот кто из вас чаще ищет встречи? Разговариваете вы, делитесь тем, что в душе накипело? Или у вас только физиология? Как у самца и самки.
– Ну, ты скажешь, мам, это же тебе не урок биологии. Я не думал об этом. Мне хорошо с ней – и всё, а там увидим.
– Димка, вот думаю, неужели это действительно любовь? Я не говорю о разнице в возрасте, я понимаю, что это ничего не значит.
– Хорошо, что хоть ты это понимаешь, а то устал уже объяснять всем. Я не знаю, мам, я просто не могу без неё жить!
– Ну, примерно так я и думала. Видимо, надо перетерпеть, – сказала она, скорее для самой себя.
– Да не надо терпеть, живи – и всё, чё случилось-то?
– Как скажешь, сынок, только… отец переживает очень, он же у нас не такой демократичный, как я, всё норовит пойти поговорить с ней, я всё время останавливаю.
– Да не надо с ней говорить!
– Не кипятись, вот и он такой же, просто смотри, чтобы нашу фамилию не склоняли на каждом углу.
– Вот блин, я что уже позорю фамилию?
– Сын, ты – нет, но о ней очень уж много плохого говорят.
– Началось. Что, например?
– Говорят, будто у неё много мужчин и что она занимается всякими приворотами. Даже бабка её была колдунья.
– Ой, мам, и ты туда же! Ты же атеист и анатомию преподаешь.
– Да я не верю, Димуль, но рассказывают, что все, кто связывается с такими людьми, болеют и даже умирают.
– И чё, я заболел?
– Ну, нет, но. Может, у вас всё и не так, но, как подумаю, что ты, как привязанный, к ней ходишь, то начинаю верить.
– Мам, я контролирую ситуацию. Всё нормально. Говорят те, кому самому хочется этого, ты же знаешь. Мне пофигу, кто у неё там есть, я бы прям сейчас её замуж взял.
