– Сказала же, в комнате сидеть! – Лиза цыкнула.
– Я объясню, Василь Николаич, вы не ругайтесь! – начала было защищать Танечку Зоя.
– Па, – заканючил Колька, но мать сделала умоляющее лицо, показала пальцем на губы, мол, тихо, и замахала в сторону комнаты, чтобы не высовывались.
– Ладно, пойдем, Коль, я те сказки почитаю, – смирилась Зоя.
Защитники ушли, Зоя ворчала себе под нос. Танечка осталась одна. Дрожа от страха, со слезами на глазах, она стояла напротив отца, замерев в ожидании. Это было самое ужасное, что только могло случиться. «Только бы не бил, только бы не бил!» – думала она.
– Без сопливых скользко! Разберёмся. – Он отпил молока из кружки. – Садись. – Он показал Танечке на табурет, который стоял рядом.
– Я постою, пап! – Она боялась подходить к нему близко.
– Будешь ещё брать чужое?!
– Нет, папочка. – Голос её дрожал, и всё тело тряслось.
– Точно?
– Клянусь, чем хочешь клянусь! Чеснае пионерскае!
– Пионе-е-ерское? – передразнил её отец. – Ещё не стала пионеркой-то, а туда же! Мать, неси горох!
Лиза медленно и нехотя достала из шкафчика мешочек с засушенным горохом. Отец взял его, прошёл в коридор и высыпал весь в углу.
– Вставай на колени!
Танечка на мгновение перестала плакать, она вдруг поняла, что бить её не будут, а это было сейчас радостнее всего. Она продолжала смотреть на отца со страхом, недоумением и какой-то рабской благодарностью. «Раньше он всыпал бы ремня, а теперь пожалел. Повезло».
– Чё пялишься, вставай давай живо! До утра будешь стоять, пока дурь из тебя не выйдет.
– Да, папочка!
Танечка, как была, в одних носочках и легком платьице, опустилась на колени. Твердые горошины больно впивались в тело, и куда бы она ни перемещала ножки, везде был горох. Мать умоляюще посмотрела на мужа, потом на дочь. Она будто встала теперь в этот угол сама, рядом с дочерью, на колени. «Сама же вынесла этот проклятый горох! Пропади он пропадом!» Она украдкой вытерла подступающие слёзы.
– Матхёна в углу? – из комнаты, несмотря на запрет, выглянул ничего не понимающий Колька.
– Повыступай ещё – и рядом встанешь! – Отец зыркнул на сына и вышел из дома.
– Коля, пойдём, давай укладываться. – Зоя подошла, взяла его за руку и повела обратно.
– А… Танька там будет?
– Будет, Коля, ничего не поделаешь, пошли, пока и тебе не попало.
Они ушли и начали готовиться ко сну. Зоя продолжила читать Коле, а сама вспоминала, как в детстве так же кричал сосед, когда пьяный приходил с работы. «Этот хоть не напивается, и то хорошо», – подумала она. Потом к ним снова заглянула Лиза, наклонилась над сыном, погладила его и сказала:
– Так надо, Коля, ты потерпи. Вон какую сказку Зоя читает. Нравится тебе?
– Нравится.
– Ну и ладно, спокойной ночи, давайте.
Потом, в коридоре, она наклонилась к дочери, шепнула:
– Танечка, такой вот он у нас! Подожди немного, мож, смягчится и отпустит. Я попрошу ещё!
– Не надо, мам, я постою. – Она, тихонько всхлипывая и вытянувшись по струнке, не опуская голову, смиренно продолжала стоять.
– Я и сама его уже боюсь, – тяжело вздохнула мать, погладила дочку по макушке.
Но делать ничего не оставалось, и она, не зло, потому что не умела, матерну́лась про себя и ушла в спальню. Немного погодя с улицы зашел отец, тоже глянул в сторону дочери. Та стояла, как велел. Ничего не сказав, он прошел мимо. В спальне переоделся в пижаму и, покряхтывая, завалился на кровать.
* * *
