Шел десятый час ночи. Танечка стояла в углу час. Ноги затекли, горох она уже не ощущала, слёзы, какие были, выплакала. Всё это время она прислушивалась к шорохам в родительской спальне. Было тихо. Танечка решила, что отец спит и что она может тихонько встать или наклониться к стене. Не было уже сил стоять солдатиком. Она попробовала и случайно задела стоящее рядом ведро. Оно упало.
– Танька, стоишь?! – услышала она крик отца, вздрогнула и, собрав силы, встала, как раньше. – Всю ночь буду за тобой следить, не вздумай даже прилечь!
От этих слов Танечке отчего-то опять стало себя жалко, и она снова начала тихо всхлипывать.
«Неужели и вправду придется всю ночь так стоять?»
– Встала?
– Встала, – промямлила Таня.
– Не смей садиться! Сколько скажу, столько и будешь стоять!
Ей бы догадаться, что отец не видит её. Но она была так напугана, что когда слышала его командный голос, то тяжело было думать. Мать понимала, что, скажи она хоть слово в защиту дочери, и ей влетит, и дочери будет хуже. Она лежала и молилась про себя, как мама в детстве учила. Не дай бог, Вася услышит её молитвы, да и вообще хоть кто-нибудь услышит, несдобровать ей.
Прошло ещё полчаса, Танечка снова, уже от бессилия, что ли, завалилась на стену, опять что-то задела, отец снова прикрикнул. До детской, хотя и сквозь сон, тоже всё это доносилось. Зоечкина кровать поскрипывала, было понятно, что она не может уснуть, переворачивается с боку на бок.
– Если я встану, Танька, ты ляжешь! Имей в виду! – гаркнул злой отец.
– Папочка, родненький, – жалобно, от всей своей детской души запричитала Танечка, – я больше не буду ничего брать без спроса! Папочка, выпусти меня! – Она опять ревела.
– Не реви мне тут белугой, не поможет! Сказал, будешь стоять до утра, значит, до утра!
– Вася, так она поняла уже всё, – попыталась всё же заступиться за дочь мать.
– Цыть, мне тут! Раскудахтались! – прикрикнул он и перевернулся на другой бок.
Танечка выревелась, ещё немного повсхлипывала и успокоилась. Она же знала, какой он. И тогда, у прилавка, когда он не купил ей качельку, она тоже поняла, что всегда и всё будет как он сказал.
«Он сейчас спать хочет. И все легли. Нет никому дела до меня. Вот вырасту, никогда к нему не приеду, никогда не буду покупать ему никаких подарков! И по пению захочу и двойку получу! И в пионеры меня примут! Правильно тетя Марина говорила, что ты, старый дурак. Дурак, дурак, дурак! Ненавижу тебя!» – бубнила про себя Танечка и тихо разгоняла горошинки по полу.
Потом она поняла, что может все их убрать из-под коленок, и ей стало легче. Она немного поиграла с горохом, пересыпая его из руки в руку, делая из него на полу то квадраты, то треугольники, то круги.
Прошло немного времени, из комнаты донесся отцов храп. Таня поняла, что теперь у неё точно получится тихонько сесть. Она сделала это. Отец не услышал. Она порадовалась своей маленькой победе. Её сердечко так заколотилось, что и сон прошёл. Танечка начала придумывать, как она будет говорить на линейке клятву, как Толя Захаров подойдет и повяжет ей красный галстук. Как же нравился ей Толя! А потом она пойдет по посёлку, пальто нараспашку, и все увидят, что она пионерка.
Танечка не заметила, как задремала.
– Ну-ка, не спать там! – Голос отца был сонный и уже совсем негрозный. Но говорил он громко, и Танечке опять пришлось встать. Но теперь она уже не очень боялась, может быть, от того, что устала. Она вдруг поняла, что сильно хочет в туалет.
