– Ты активировал протокол, – сказал Магистр, и его голос звучал иначе – глубже, древнее, словно говорил не он, а нечто, использующее его как проводник.
Он стоял в тени, опираясь на древний меч с треснувшим клинком. Оружие, некогда величественное, теперь выглядело больным – по лезвию пробегали те же чёрные вены, что и по телу Виктора, а рукоять, казалось, срослась с ладонью владельца. Лицо Магистра было бледным, почти прозрачным, а глаза светились неестественным синим, как у существ из глубин океана.
– Это не просто система самоуничтожения, – продолжил он, делая шаг вперёд. Его движения были неестественными, словно каждый сустав мог сгибаться в любом направлении. – Это ключ.
– К чему? – хрипло спросил Виктор, чувствуя, как что-то внутри шлема отзывается на присутствие Магистра, как два хищника узнают друг друга по запаху.
– К тому, что спит в шлеме. К тому, что ждало тысячи лет, пока мы строили Империю, создавали технологии, готовили сосуды. К тому, что пришло из-за Предела, когда первый метеорит упал на нашу землю.
И тогда Виктор понял, осознание пришло не как мысль, а как абсолютное знание, впечатанное в самую сущность:
Директива 117 – не про смерть. Не про самоуничтожение, чтобы избежать плена. Это было лишь прикрытие, маска для чего-то более древнего и страшного.
Она про пробуждение. Про открытие двери между мирами. Про трансформацию человеческого в нечто иное, нечеловеческое, для цели, которую невозможно постичь ограниченным разумом.
– Ты чувствуешь его? – спросил Магистр, и в его голосе звучало что-то похожее на благоговение. – Оно просыпается. С каждой активацией Директивы, с каждой трансформацией носителя оно становится сильнее. Скоро оно будет готово.
– Готово к чему? – Виктор сделал шаг назад, чувствуя, как что-то внутри шлема тянется к Магистру, как родственная душа.
– К возвращению домой. К открытию врат. К завершению цикла, который начался задолго до появления человечества.
Магистр поднял руку, и Виктор увидел, что она уже не была человеческой – кожа приобрела металлический оттенок, пальцы удлинились, став похожими на лезвия, а в центре ладони пульсировал символ Директивы 117, выжженный не на плоти, а на самой сущности.
– Ты особенный, Виктор. Последний в цепи носителей. Тот, кто завершит путь, начатый первым Правителем. Тот, кто откроет дверь.
Последние слова
Виктор хотел ответить, но внезапно почувствовал, как что-то внутри шлема полностью пробуждается, реагируя на слова Магистра. Чёрные вены на его теле запульсировали сильнее, боль пронзила каждую клетку, и он упал на колени, чувствуя, как трансформация ускоряется.
Перед глазами проносились образы – не воспоминания, а нечто иное, словно кто-то транслировал в его мозг информацию из другого измерения:
– Империя в зените могущества, её города, сияющие технологиями, её армии, марширующие под знамёнами с символом Директивы 117.
– Белая Комната глубоко под Сенатом, где дети с пустыми глазами подключены к аппаратам, вводящим в их тела чёрную субстанцию.
– Чёрное Солнце, восходящее над горизонтом, не звезда – портал, врата в иное измерение, откуда тянутся щупальца тьмы.
– И фигура в доспехах, точно таких же, как у Виктора, стоящая на вершине башни Сената с поднятыми руками, открывая путь для Того, что ждало за Пределом.
Перед тем как сознание погасло, утонув в волне боли и трансформации, Виктор услышал последние слова Магистра, но теперь он говорил не своим голосом, а голосом Того, что жило в шлеме:
