Бетонные коробочки-дома, в квартирах живут, а где-то молодой пробирается в лесу, он не думает ни о чём таком. Ничего такого. Просто одна и та же старуха-бомж, я её уже узнаю при встрече. Не получается ведь жить эту нежить не тужить. Всё суета, получается, как ни крути.
Усыпляюще действует на людей однообразно-монотонная архитектурная среда.
23.9.02 01:49
Устал читать воспоминания современников о Чехове. Ломит спину от сидения в кресле. Пошёл на цыпочках по квартире. У меня какой-то врождённый страх по ночам: всё время боюсь разбудить кого-нибудь, а в особенности маму. Протекаю в зал, прикрываю за собой дверь. Мелькнул кадр из вчерашней субботней ночи: я, как сейчас, закрываю дверь, на краю дивана сидит какая-то девушка – мы подцепили их на улице с другом. Друг в моей комнате с другой сидит в интернете, только потом я случайно узнаю, что кто-то выходил в интернет, да так и оставил его не выключенным, сколько денег накапало! Картинка промелькнула, я уже сажусь на корточки на холодный бетонный линолеумный пол. Безошибочно попадаю пальцем в кнопку включения телевизора. Комната озаряется постепенным светом, шипение. Да, думаю я, ведь так поздно ни один канал не показывает, однако – два живых всё же нашлось: фильм про вампиров и большой теннис. Оставляю большой теннис, т.к. картинка на нём лучше и не шипит. Какие-то совершенно незнакомые молодые и здоровые два парня. Идёт первый сет. Диктор нейтральным голосом сообщает, что скорость полёта мяча составляет 124 километра в час. При каждом удачном моменте (и вновь ошибается испанский теннисист!) комментаторы оживляются, камера показывает болельщиков. Трибуны едва заполнены. При особых моментах болельщики, какие есть, дружно встают и хлопают. Камера наезжает крупным планом на некоторые лица. Описывать не буду, – они счастливы. Потом показывают теннисиста, не спеша помахивая ракеткой, идущего отдыхать от сетки на скамейку. Он только что выиграл сет. Вот он идёт, покидая теннисный корт, на его лице некоторое даже превосходство, он снисходительно смотрит на аплодисменты болельщиков. Дикторы единодушно хвалят его, говорят что-то про "кубка кубков". Это теннисная идиллия. Совершенно механически, по привычке мои пальцы тянуться к панели и переключают на другой канал. Цветной мир мигом рухнул, шипение здесь, шипение там и так до конца по всем кнопкам. Выключаю ящик. В темноте беру путь на кухню, и у меня выражение лица такое же, как у того теннисиста. Я никогда не любил спорт.
На кухне я открываю крышку чайника. Там воды мало, но хватит. Вдруг у меня возникает идея записать это сейчас же. А, может, не надо, ничего ведь особенного. Я зажигаю газ, сую спичку в рот и иду в свою комнату. Сажусь за компьютер, и пишу: «Чай пьёшь – однако, гора идёшь, чай не пьёшь – равнина, однако, падаешь. Вот так, – сказал бедняк». А теперь, в самом деле, пойду пить свой чай и, может быть, поем картошку с мясом и вареньем, если осталось, как какой-нибудь швед.
25 сентября 2002 г.
Земка. С Земфирой я познакомился месяц назад. Дело в том, что мы с моим другом затеяли записывать компашки с надиктованными нами литературными произведениями. И я как раз в тот момент размещал в газете "Из рук в руки" объявление о продаже моих армейских берцев, оставшихся у меня с военных сборов. И взял да и подал ещё одно объявление, мол, вот учреждается литературный клуб, всех, кто хочет озвучивать – милости просим. Откликнулись двое, среди них и упомянутая Земфира. Студентка второго курса БашГУ факультета русской филологии. Мы с ней говорили раза три по телефону о литературе, о том, что это хорошая такая наша затея, что у неё – жалко – нет компьютера и всё такое. Мне показалось, что она довольно начитанная особа для своих лет.
