Озабоченные лица прохожих. Мимо внушительного банка, молодые костюмы, одухотворённые дорогой туалетной водой, курят дорогие же тонкие сигареты; я в дешёвой шапочке и заношенной куртке, ко мне неприменимо прилагательное "дорогой". Они не задерживают на мне взгляда совершенно. Это мир или этот мир. Мне всегда и каждый раз неизменно стыдно своего жалкого вида, потому что нет у меня столько собственного достоинства, презрения к их условностям, наглости и т.п.... или наоборот, оттого, что слишком много?
В маршрутном такси я засыпаю, женщины смотрят на меня с пониманием, остальные совсем не смотрят. Иногда, пробуждаясь, я вспоминаю, как она изображала белочку лапками кверху, как просила нарисовать химическими чернилами якорь у ней на груди, улыбаюсь при этом как пьяно-блаженный идиот. Потом я замечаю у одной из женщин полиэтиленовый пакет; на нём изображён кипящий ночной город, какой-то далёкий, нарисованный. Снова темнеет в глазах, я начинаю слышать шум полиэтиленового города; я – Нью-Йоркский таксист, проезжающий мимо красивых проституток из России с хитрыми глазами.
Какие такие люди сидели и будут сидеть после меня на этом сиденье?
Случайно заметил, что моё изображение в водительском зеркале обзора салона не повторяло моих движений. Меня это нисколько не удивило. Я отвернулся и продолжал с отсутствующим видом сонно смотреть в окно. Там я вижу большую дорожную рекламу: абсолютно белое полотно и только маленькая стальная скрепка изображена в середине стенда. "Неплохо", – думаю я. Я вообще не люблю рекламы, так сказать, с человеческим фактором, тем более довольным и улыбающимся. "Всё очень просто, mon petit, всё очень просто…", – звучат во мне её слова. Потом эти слова сменяются другими, уже с какой-то бумаги, приклеенной прямо напротив меня: "Правила пользования городским общественным транспортом. Принимаем заказы на обслуживание свадеб, юбилеев, экскурсий, выездов за город, похорон. Грызунам проезд дороже. За рулём ангел".
Около моего дома сидит мокрая кошка и, сосредоточенно следя за плавающим в луже окурком, о чём-то думает. Осторожно беру её, не сопротивляющуюся, и всё ещё смотрящую в лужу, переношу под козырёк подъезда. Оказывается, бывают ещё и дождевые кошки…
Через неделю натыкаюсь на её светлый волос на своём шарфу. Присев в кресло, долго смотрю на него, пока не понимаю, что та кошка под дождём и была ты.
02.11.02 12:03
Когда я окончательно понял, что радикально отличаюсь от других людей?
Когда нашу роту отправили на работы в свекольное поле. Я с удовольствием махал тяпкой, потому что в противном случае я бы маршировал. Все другие же ни за что не хотели брать в руки инструмента, считая это позорным. Наш командир взвода заметил на моё усердие, что во мне есть что-то рабское.
04.11.02 12:45
У нас рядом с домом есть контора автомобильного такси. Там всё время много стоит машин в ожидании вызова. Идёшь мимо рядов машин с шашечками и смотришь на таксистов, одиноко сидящих на своих местах для водителя. Большинство просто сидят, слушают радио или просто глазеют на прохожих. Всего одного видел с какой-то газетой на руле, это был кроссворд.
Вот так, государи вы мои, мы и сидим всю нашу жизнь в ожидании чего-то…
Зеленоглазое такси, притормози, притормози. Ты увези меня туда, где буду счастлив я всегда…
11 ноября 2002 г.
Смотрю перед сном порнографические фотографии. Всматриваюсь в женские лица, думаю о том, что у них там за окном солнечный день; о том, что её страна так далеко отсюда, от моего города, где я рассматриваю порнокартинки с ней. Если бы я был там, я бы пригласил эту молодую девушку в бар, мы бы смеялись. Она бы говорила мне, что с работой туго, но это ничего.
