— Рита, ты попала! — без капли сожаления шепчет соседка. — Но я, пожалуй, на твоей стороне!
— Кто такой этот Сальваторе? — интересуюсь у Бьянки, стоит учителю вновь приступить к перекличке.
— Ты, правда, не знаешь, кого лишила зрения?
— Да ну, перестань, от колбасы с кетчупом ещё никто не ослеп!
— Сальваторе здесь главный: капитан местной команды по гандболу, сын Гаспара — смотрителя в Лос-Алерсес³, да и просто красавчик.
— Этого достаточно, чтобы стать в школе главным?
— Нет, конечно, ему это право перешло от Толедо, когда тот закинул учёбу. Вот он действительно был грозой школы.
— Толедо? А он куда делся? Почему ушёл из школы?
— Никто толком не знает. — Бьянка пожимает плечами. — Но то, что там не всё гладко, ясно как божий день: его ждал лучший университет Буэнос-Айреса. Нет, серьёзно! Такие мозги, как у парня, ещё поискать. Ему пророчили великое будущее. А месяца три назад он бросил учёбу и сейчас…
— Новенькая! — вмешивается в нашу с Бьянкой беседу учитель. — Урок давно начался! Может, стоит уже переключить внимание на проблему числовой функции, а личное отложить до конца урока?
— Простите! — Я невольно заливаюсь краской: болтать во время занятий не в моих правилах.
— Расписание твоё где? — Старик протягивает руку и, выхватив листок, который передал мне директор, удаляется на своё место.
Урок пролетает незаметно. За ним — ещё один, и ещё. Тео, как и обещал, встречает меня каждую перемену и подобно сторожевому псу охраняет мой покой. Вот только его больше никто не нарушает. Нет, мне не стали приветливо улыбаться или вежливо интересоваться моим мнением — со мной вообще никто, кроме Тео и Бьянки, не говорит, но меня и не трогают, что вполне себе устраивает. Единственное, что всё ещё держит в напряжении — это возможная встреча с придурком в зелёных носках. Впрочем, самого Сальваторе я больше не вижу и постепенно забываю о дневном инциденте.
Последним уроком числится физкультура. Несмотря на ненастье, бесконечно царящее в этих местах, она проходит на улице, через дорогу от школы, где раскинулось неровное поле, обнесенное по периметру рабицей. Скажи мне кто раньше, что на обычном участке земли, усыпанном неровными пожухшими кочками, можно заниматься спортом, я бы рассмеялась тому в лицо. Но теперь уже ничему не удивляюсь. Кутаюсь в парку Тео, стоя чуть поодаль от толпы своих новых одноклассников, шумно галдящих на отвлечённые темы, и радуюсь, что уже скоро кошмар этого дня останется позади.
— Рита Морено?
Очередная перекличка, сопровождающая начало каждого урока в этом учебном заведении, вырывает меня из собственных мыслей и вынуждает подойти ближе.
— Где форма, Рита? — Высокая женщина лет сорока с огромным родимым пятном на щеке с видом голодного хищника осматривает меня с ног до головы.
— У меня её нет, — отвечаю и сильнее натягиваю рукава на замёрзшие кисти. Неужели непонятно, что я понятия не имела ни о какой физкультуре в первый учебный день?
— Ладно, — немного подумав, решает сжалиться надо мной она. — На скамейку иди. И чтобы больше в таком виде здесь не появлялась!
Оглядываюсь и вдалеке, за неуверенно стоящей, облупившейся со временем стойкой с баскетбольным кольцом, замечаю небольшую лавочку в полтора метра длиной. Круто! Провести почти целый час, сидя на полуразвалившейся скамейке среди чистого поля, продуваемого всеми ветрами Аргентины, — предел моих мечтаний! Но стоит мне собраться с мыслями, чтобы возмутиться, как учительница исчезает из виду. Загнав остальных бегать вдоль забора, она не по-женски грубым голосом подгоняет медлительных учеников, приправляя свою речь весьма крепкими для педагога выражениями. А я молча плетусь к выделенной мне скамейке.
