— Я — Рита! — зачем-то сообщаю ему.
— Мне всё равно, ку-кол-ка! — издевательски тянет парень, а затем оглушает мимолётным всплеском недоброго смеха. — Только потому, что ты внучка Анхеля, я готов закрыть глаза на вчерашнее происшествие.
— Вот так просто?
— Ага, сейчас ты извинишься, и мы разойдёмся каждый по своим делам. Идёт?
Хочу вспылить. Всё внутри раздирает от несправедливости и желания прошипеть подонку в лицо, что это ему нужно просить у меня прощения! Но потом смотрю по сторонам, на десятки пар диких глаз, что притаились за соседними столиками и только и ждут возможности урвать от меня свой кусок. Я перед ними бессильна, да и от Тео помощи ждать глупо, судя по тому, что утром от него толку не было никакого.
— Прости, — перешагиваю через свою непомерную гордость, но в ответ слышу заливистый смех. На моё «прости» придурок равнодушно ржёт, шумно хлопая массивными ладонями по хлипкой столешнице.
— Ты с Луны свалилась, принцесса? Кто же так извиняется?
Отворачиваюсь к окну, ощущая, как к горлу подступают предательские слёзы.
— Поднимай свою пятую точку с места! — командует парень, стоит ему слегка успокоиться. — Стройными ножками забирайся на стульчик и, как послушная девочка, громко и чётко говори: «Прости меня! Я больше так не буду». Только чтобы все слышали, поняла?
— А гимн Аргентины тебе не спеть? — огрызаюсь в ответ, не доверяя тому, что услышала.
— Боюсь, ты сильно фальшивишь, детка, — натягивая на лицо звериный оскал, бросает в ответ он.
Растерянно мотаю головой: это не может быть правдой!
— Ну, давай, принцесса, я жду!
Придурок задирает растрёпанную голову и со скучающим видом созерцает трещины на белёном потолке.
— Совсем крыша поехала! — возмущаюсь и мгновенно вскакиваю с места, но ему хоть бы что.
Ещё не хватало, чтобы я, Рита Морено, прогибалась под каким-то там местным чумазым мачо!
Меня трясёт от злости, негодования, глупой безысходности и дикого страха. Но во всём этом фейерверке эмоций главным аккордом в висках стучит ненависть к этому смазливому придурку, ко всем собравшимся поглазеть на моё унижение, к проклятому городу, затерянному во времени и пространстве, а ещё к отцу, по чьей вине я сейчас терплю весь этот кошмар.
— Ненавижу! — цежу сквозь зубы, а затем хватаю со стола тарелку со склизким бутербродом и вываливаю её содержимое на безмятежно расслабленное лицо парня. — Ненавижу!
Я снова бегу. За спиной — отборная брань. Со всех сторон — обескураженные незнакомые лица и мерзкое шушуканье. Теперь мне точно конец! Слёзы, которые я так долго сдерживала, всё же вырываются на свободу: этому клоуну удалось задеть меня за живое.
— Эй! — слышу я, и словно из ниоткуда вырастает знакомая фигура Тео. — Ты куда так бежишь?
Он перекидывает рюкзак с одного плеча на другое и обеспокоенно смотрит на меня.
— Я догоню, — бросает Тео в сторону двух ребят, которые не менее встревоженно глядят на моё заплаканное лицо, а затем послушно бредут дальше.
— Кто тебя обидел, Рита?
— Никто!
— Рита!
— Я не знаю! Не знаю! Не знаю! Какой-то урод в зелёных носках! Господи, Тео, что я вам всем сделала?!
— Тише…— Он прижимает меня к себе, несмотря на нарастающий вокруг шум. — Какой у тебя сейчас урок?
— Математика.
— Я провожу, ладно? И каждую перемену буду рядом, не плачь.
Шмыгаю носом и позволяю Тео взять меня за руку. Какая, к чёрту, математика?!
Но мой новоявленный брат — один из тех, кто приходит в школу за знаниями, а потому пропускает мои робкие просьбы позволить вернуться домой.
