Иванову было неудобно разговаривать, не видя собеседника, и он попросил:
– Антон Данилович, посидите рядом со мной, пожалуйста. Не злитесь на меня, – продолжил он, когда доктор подошёл и присел в изножье кровати. – Так не хочется свой последний день рождения праздновать только лекарствами. Я их за свою жизнь напринимал в избытке. Ей-богу, доктор, пожалейте старика. А что до моего ночного бодрствования – не переживайте, я под утро засыпаю, когда солнце встаёт. И днём немного сплю. Мне хватает.
– Алексей Петрович, вы поймите, для вас режим не менее важен, чем лекарства. Ночью надо спать, тихо, спокойно. Вы так сердцу отдых даёте. Ритм перестаёт быть прерывистым, поскольку нагрузки нет, ни физиологической, ни эмоциональной. А днём шумы, процедуры, сон у вас неполноценный, вот сердце и не справляется!
– Доктор, я не могу закрывать глаза, когда свет в лицо, – Иванов приподнял руку, указывая на окошко в двери, и неожиданно для себя добавил: – С войны не могу...
Надеждин развернулся всем корпусом и посмотрел на окошко, кивнул и произнёс не очень решительно:
– Хорошо. Я поменяюсь и буду дежурить сутки. Заступлю днём накануне, когда у вас день рождения...
Судя по ритмичности ударяющих в окно капель, мелкий дождь стал более серьёзным. В палате совсем сумрачно. Слабый свет только через дверное окошко, потолочные лампы ещё не включили... Алексей Петрович, прикрыв глаза, вспоминал разговор с доктором Надеждиным. Попытался понять, по какой это причине он вдруг решил не только отметить свой день рождения, но и, провоцируя доктора, пригласил его на «рюмку чая»? Последний раз он праздновал в сентябре 1914-го, своё девятнадцатилетие.
От внезапно нахлынувших воспоминаний к щекам прилил жар, и даже его слабосильное сердце застучало капельку быстрее...
Окончив в 1912 году гимназический курс, семнадцатилетний Алексей, не раздумывая, поступил, успешно сдав экзамены, в Технологический институт Императора Николая I. Он был почти единственным из выпуска, кто выбрал гражданскую службу. Остальные гимназисты Первого кадетского корпуса отдали предпочтение армии. Отец хотел было серьёзно поговорить с Ивановым-младшим и склонить его изменить своё решение, не нарушать семейную традицию. Но на помощь брату неожиданно пришла Анна.
Последние два года, забросив своё увлечение историей, она активно посещала лекции биологического факультета университета. Мечтала отправиться в экспедицию в Южную Америку и, если все сложится удачно, открыть в какой-нибудь далёкой латиноамериканской стране миссию помощи аборигенам в обмен на новые, неизвестные науке экземпляры растений. Анна научилась так вдумчиво и выразительно излагать свою позицию, что над её «наполеоновскими» планами никто не подшучивал. Более того, сформировался кружок из нескольких студентов. Изучали труды Гумбольдта, выбирали экспедиционный маршрут, и наиболее перспективные места для будущей миссии. С осени предполагалось начать изучение испанского языка...
И пока Алексей «ершился», не желая слушать доводы отца о преимуществах военной службы, сестра в несколько заходов сумела убедить Петра Алексеевича, что его единственный сын, став инженером, также будет служить стране, как и любой военный.
– Папа, подумай сам, – ласково и проникновенно увещевала она отца, медленно прогуливаясь с ним в Ботаническом саду. – Это императорский институт! Алексей, кончив его, поступит на государственную службу. Будет строить мосты, великолепные здания, заводы! Потомки будут гордиться им, как героем войны!
