– Я согласна, папа, – вдруг произнесла Лиззи, по-прежнему глядя на Яковлева сияющими глазами. – Я согласна, Дмитрий Васильевич!
Свадьбу играли быстро, можно сказать, по-военному, в местной церкви святого преподобного Арсения Великого. Особого приданого у Елизаветы не было. Не подумали об этом заранее, не готовились. Выписать молодым чек на приличную сумму Пётр Алексеевич постеснялся. Не по-людски всё это... Пока Лиза с Любашей перебирали платья, выбирая самое подходящее для венчания, и думали, как обойтись с фатой, Пётр Алексеевич уговорил Яковлева оставить на несколько часов невесту и отвезти их с Аней в Ригу.
По дороге решили, что, учитывая военное положение, нет смысла дольше оставаться в Гайнаше. Пора уезжать в Петербург. Ехать решили двумя партиями – сначала молодые и Аня с горничной и основным багажом. Днём позже Пётр Алексеевич с сыном, уже налегке. В то время как Дмитрий Васильевич занимался билетами, Ивановы выполняли главную задачу, ради которой напросились в Ригу, – обзаведением приданого. Умничка Аня решила, что всё необходимое Лиза чудесно успеет прикупить до отъезда в двух-трёх магазинах в Петербурге. А надо бы собрать ей шкатулку с «сокровищами»: браслетки, серьги, кольца с рубинами и вполне приличными брильянтами.
Не скупились...
Ни Аня, ни Пётр Алексеевич не имели большого опыта в определении ценности камней, верили на слово местным ювелирам. И напоследок – целый чемодан столовых приборов из серебра и мельхиора – выбор Петра Алексеевича.
Через пять дней на перроне Московского вокзала Иванов-старший долго смотрел вслед уже пропавшему из виду поезду, на котором Елизавета Яковлева в сопровождении своего мужа покидала Санкт-Петербург, отправляясь в новую, неизвестную жизнь.
...Пётр Алексеевич вздохнул и вытащил из кармана летнего пиджака сложенный в несколько раз и чуть обтрёпанный на сгибах лист. Это последнее, месячной давности, письмо от старшей дочери он носил всегда с собой. Перечитывал, когда оставался один, без Ани и Алёши. Письма от Лизы приходили, по мнению её отца, крайне редко, один раз в месяц, в лучшем случае.
– Папа, – увещевала его Анна, – как ты можешь ожидать, что Лиза будет писать каждый день! Она же замужняя женщина, у неё дел невпроворот. К тому же Антошка...
В их семье появился Антошка, Антон Дмитриевич, самая большая радость и самая большая грусть. Внуку скоро три года, но видел его Пётр Алексеевич только на фотографии. Вот она, хранится в портмоне, чтобы не помялась... Как же он ждёт, что настанет день, и он сможет не торопясь пройтись с внуком до недавно отстроенного малюсенького порта. Будут смотреть на корабли, разговаривать о путешествиях. Ему так много надо рассказать внуку!
...Но Аня, безусловно права, когда уж Лизе письма черкать.
Теперь они жили в питерской квартире с Аней вдвоём. Алексей появлялся только в воскресенье, если не гостил у кого-то из товарищей или не уезжал на экскурсию. Одно только осталось неизменным – их ежегодные поездки на Балтику. После памятных событий пятого года они было пропустили один сезон и все вместе отправились в Германию, на «эмские воды». Русских на главном променаде было столько, будто и не уезжали из России. Выдержали две недели, перебрались в Австрию, затем в Италию, так и кочевали все лето.
Зато года три как на взморье опять тихо, даже «лесные братья» стали добропорядочными гражданами. И можно, игнорируя советы столичных врачей, спокойно проводить летние месяцы в Гайнаше...
