ДОЛЯ - страница 32

...Когда Алексей увидел, наконец, свой сюрприз, то все испугались, что мальчик тотчас потеряет сознание, так он побледнел. К свободной от плюща стене снятого на лето дома, так, чтобы был идеальный обзор со всех сторон, сияя на солнце начищенными металлическими деталями, Алёшу дожидался велосипед. Настоящий, последней модели, выпущенной рижским заводом Лейтнера. Очень похожий, только о трёх колёсах, был приобретён императором для цесаревича Алексея, Алёшиного тёзки, что, по мнению Петра Алексеевича, увеличивало ценность подарка. Удовольствие это обошлось господину Иванову совсем не дешёво.

Выбирать двухколесное чудо они поехали с Анной вдвоём. Лиззи сказалась нездоровой, хотя идея для сюрприза принадлежала ей. Увидев выражение лица средней дочери, Пётр Алексеевич не сдержался и купил второй аппарат. В дамском исполнении и со специальным (за отдельную плату!) более комфортным седлом. Почти треть основной покупки стоила куча дополнительных и, на взгляд Иванова, совершенно лишних вещей – два комплекта ключей в кожаных футлярчиках, два премиленьких металлических звоночка с инкрустацией, два насоса... Выбирала, конечно же, «молодая барышня», которая, только увидев велосипеды, сразу же поняла, что разбирается в них лучше всех...

Затем последовала утомительная бумажная волокита – получение обязательных номеров, личное обязательство Петра Алексеевича, что в течение двух недель будут оформлены права на вождение аппаратов, если господа захотят ездить на них в городской черте, и т. д.

– Знаешь, Лиззи, – сказал Пётр Алексеевич, вернувшись тем же вечером в Гайнаш, он чувствовал себя совершенно разбитым после дня, проведённого на булыжных мостовых Риги (езда в пролётке всю душу вымотала!), – надо было, все же, выбрать ялик. Намного проще, и кто-нибудь из здешних будущих капитанов Алексея научил бы.

Заботливо обёрнутые, велосипеды простояли в сарае до самого приезда сына. Кататься-то на них никто не умел...

Иванов-старший засмеялся, вспомнив уроки Дмитрия Васильевича, которые он давал его младшим детям. Лиза решительно отказалась учиться езде. Но сопровождала сестру и брата на каждом занятии и только внимательно вглядывалась в морского лейтенанта. Стала больше гулять, слава Богу, появился румянец. И перестала, наконец-то, чертить свои таинственные пентаграммы и с маниакальной придирчивостью, пугающей прислугу, высчитывать, чётное или нечётное число пирожных подано к чаю...

То лето, лето 1905 года, выдалось очень непростым и запоминающимся в их жизни.

Рига и пригороды кипели революционными страстями, замешанными на стремлении к самоуправлению как на фабриках, так и по всей Лифляндской губернии. В Гайнаше было тихо. Но у Петра Алексеевича появилось ощущение общей напряжённости. Вместо былого радушия к богатым русским у местных жителей появилась приправленная злобой настороженность. Так что внезапное появление нежданного гостя, Алёшиного попутчика, было очень кстати.

Молодой, красивый, уверенный в себе боевой офицер производил самое положительное впечатление и вносил приятное разнообразие в их отшельническую жизнь – развлекал искусственно оторванных от курортного общества девочек, учил Алёшу самым разным морским и велосипедным фокусам, был отличным собеседником по вечерам.

Почти двухнедельная идиллия закончилась, лейтенант Яковлев уехал. Лиззи загрустила, стала почти ежедневно прогуливаться по берегу одна. Отец пытался было составить ей компанию, но со своей тучностью и одышкой уже не поспевал за стремительным шагом старшей дочери. От прямого разговора Елизавета Петровна уклонялась, отговариваясь то усталостью, то шутками.