Дуремары перестройки. Так все и было - страница 15

он прошел весь путь от сперматозоида до «полковника» строевым шагом и его мозги до сих пор маршируют.

Манька занимала активную жизненную позицию в части поиска личного счастья. Потому за неимением времени на сына-пятиклассника смотрела сквозь пальцы. Вовка был белобрысым, хулиганистым и довольно любознательным. Учиться он не любил, но был склонен к философии.

Как-то раз поделился о своих учителях:

– Нормальные люди задают вопросы, если не знают на них ответа. А есть ненормальные – ответ знают, но все спрашивают, спрашивают, спрашивают…

Вовка частенько заглядывал ко мне и рассказывал местные новости и ему непременно что-нибудь перепадало. Манька поощряла наше приятельство – образованные люди плохому не научат. Меня она считала образованным, но немного не в себе, поскольку я не обращал внимания на ее пышные прелести и многозначительные намеки.

Вот в таком окружении и протекала моя жизнь, вошедшая после семейных передряг в спокойное русло.

Через две недели все решилось само собой.

Снетков был еще и везунчиком. Несмотря на не очень лестную характеристику, охранником на завод его взяли. А еще приехали мои соседи, у которых третий год пустовал дом. Опасаясь появившихся в поселке бомжей, они согласились пустить на временное жительство моего протеже без какой-либо платы. Условия были простые: охрана, порядок в доме и восстановление запаса дров.

Снетков пришел в восторг:

– Я бы в таких хоромах согласился до самой смерти прожить!

– А сколько же ты лет себе отмерил?

– Я так решил, что мне вполне хватит и ста. Вопрос в другом: хватит ли мне на это здоровья?

Меня всегда удивляла способность Снеткова дать четкий ответ, но без особой конкретности. Это напоминало Сократа.

Однажды на вопрос ученика, жениться ему или нет, мудрец ответил: «Как бы ты ни поступил, все равно будешь жалеть».

На следующий день состоялся переезд. На дворе уже был декабрь и первое, что нас интересовало это плита и печь. Снетков провел их внешний и внутренний осмотр, после чего сделал официальное заключение: находится во вполне удовлетворительном состоянии. Мы быстро распределили обязанности: Василь идет за дровами и занимается растопкой плиты, а я тем временем – за водой.

Подойдя с двумя полными ведрами, к дому я увидел открытую дверь. Войдя, я уже ничего не видел, кроме дыма.

– Тяги нет, – сообщила еле различимая фигура, – видимо, труба промерзла. Но я-то специалист – знаю, что надо делать в таких случаях.

В углу для растопки лежали старые журналы. Снетков покопался и вынул какой-то:

– Вот! То, что надо! – он показал мне юбилейный номер журнала «Коммунист».

Хорошая растопка

Мы направились во двор, приставили к стене длинную лестницу, и через минуту Василь уже был на коньке.

– Учись, студент, – бодро заявил он, поджигая несколько страниц. Подождав, пока огонь разгорится, он бросил бумагу в трубу. – Сейчас протянет!

Но и после еще двух попыток ничего не произошло. Василь поджег обложку. Она медленно, как бы нехотя, занялась синеватым пламенем. Результат ноль.

Тут терпение у трубочиста лопнуло, и он заглянул внутрь. В тот же момент столб сажи и дыма рванул ввысь. Василь машинально дернулся и скатился по скату крыши в сугроб. Все это произошло так быстро, что я даже не успел испугаться.

Картина была контрастной: в белом чистом снегу сидел негр с абсолютно славянской внешностью и читал мне нотацию.