– Представь себе – да! – улыбнулась в ответ Ильда, но её улыбка не казалась дружелюбной, – Я провожу тебя к выходу.
В дверях на улицу Олеор остановился:
– Мы ещё увидимся?
– А почему нет?
– Мне показалось, ты разозлилась на меня.
– Глупости.
– Будешь завтра в Белладонне?
– Может быть.
Он наклонился над ней почти с опаской, и, касаясь пальцами её губ, осторожно поцеловал, но не в губы, а рядом. Когда он начал отстраняться, она вдруг схватила его за кисть.
– Слушай, – сказала, – Можешь насиловать меня, но никогда не насилуй мою душу.
– Как это?
– Не лезь в то, что мне нравится, без спросу.
– Подойди в следующий раз к Ландо. Сочини же что-нибудь! Ты ведь всегда была профессионалом по способам привлечения парней. Меня учила.
Мари покачала головой.
Они сидели в окружении иссиня-фиолетовых петуний, роскошно и беззастенчиво разросшихся в белом кашпо беседки, и Мари бессознательно наблюдала за тем, как Ильда срывала яркие головки петуний и, разминая их в пальцах, выкидывала.
– Ну чего ты? – ласково спросила Ильда, и её пальцы замерли, избавив от страшной участи следующий сорванный цветок, который безвольно и печально склонился у неё в ладони, – Что же придумать?
– Ты ведь не хотела, чтобы я встречалась с Ландо.
– Ерунда. Главное, чтобы тебе нравился, а на остальное наплюй. Знаешь, что я тогда говорила: безответственный, инфантильный, несерьёзный – всё пустяки, правда! Всё бессмысленно – и красота, и ум, и богатство, и добрые душевные качества – если человек не нравится. И можно наплевать на миллион недостатков, если любишь. Не надо никого слушать. Мари, я не хочу, чтобы ты, как я, искала что-то в тех, к кому равнодушна. Если он задевает тебя, если есть искра – беги, рвись. О! Если бы… Я бы променяла сто Олеоров на одно твоё чувство к Ландо.
– Тебе не нравится Олеор?
– Не знаю.
– Он милый с тобой.
– Да, кажется. Он милый. – Ильда усмехнулась. – Мы переспали с ним вчера.
– Ильда! И ты ругаешь меня за высказывания о сексе, в то время как…
– Тише, тише! – Ильда прикрыла ладонью рот Мари и, смеясь, пояснила, – Не кричи: люди оборачиваются. Послушай, я просто не хочу, чтобы ты портила милое и романтичное. Мне нечего портить, а ты… Я уверена, что ты можешь быть счастлива и…
Мари закатила глаза, и Ильда замолчала. "Господи," – мелькнула мысль, – "Почему она не понимает, как я завидую ей?"
– Не выкидывай этот цветок, – остановила руку Ильды Мари, – Он чудно подойдёт к твоим волосам и платью.
Ильда пожала плечами, но Мари взяла цветок и, недолго повозившись, вколола его в причёску Ильды.
– Многие девушки перестали ходить через Лебединый парк, когда стемнеет. – сообщила Ильда.
– Я тоже не хожу. Мне страшно. А ты разве ходишь?
– Ещё не пробовала. А ты в курсе, что у обеих убитых были вырваны сердца? И их не нашли. Этот маньяк куда-то дел их сердца. Наверно слопал.
– Очень смешно.
– Ты сильно плакала из-за Линды?
Мари помотала головой.
– Врёшь! Сильно плакала. – уверенно сказала Ильда, – Ты и сейчас едва не плачешь. А мне как-то не плачется.
– Да, конечно! – корча обиженную и плаксивую мину закричала Мари, – Не хочется! Ты всего лишь гордишься, что не плакса и трусишка, как я, а сдержанный человек!
– Ты солнышко.
– Сама ты солнышко!
– Нет, правда, ты мне нравишься.
– Вот иди и скажи это лучше Олеору, ему наверно будет приятней! Ты такая вредина, мне не нравится, как ты себя с ним ведёшь! Он милый, а ты вовсе вредная!
