Кира
У Стаса просторная квартира с панорамными окнами.
Кухня, прихожая, спальня за матовыми раздвижными дверями,
ванная с джакузи, где и вдвоем свободно будет. Большой кабинет с несколькими
столами, какими-то чертежами и кучей разбросанных бумаг.
И без спроса нехорошо.
Но, с другой стороны, по шкафам я не роюсь, а заходить он ведь
не запрещал, да?
Тем более, я только в кабинет.
Он манит больше всего, и, стукнув по выключателю, я с
любопытством оглядываюсь. В чертежах кроме того, что они сделаны очень
аккуратно, я ничего не понимаю, поэтому внимание им почти не уделяю, а вот
грамоты и различные сертификаты, что свалены на журнальный столик, я
рассматриваю внимательно и с неподдельным интересом.
А ты оказывается, Стас, целый Станислав Ильич Демидов,
молодой и талантливый архитектор, надежда и перспектива.
– Чужие вещи трогать нехорошо, – голос молодого и
талантливого резко раздается за моей спиной, звучит неожиданно.
И вздрогнув, как настоящая воровка и преступница, я
машинально прячу рассматриваемую грамоту за спину.
Разворачиваюсь.
– Поговорил с
матерью?
Я спрашиваю, рассматриваю его настороженно.
Сколько его не было?
Минут десять?
Пятнадцать?
Не больше, но этого хватило, чтобы он изменился, превратился
в незнакомца, стал каким-то… далёким, отстранённым. И ирония про групповуху с
плёткой уже не кажется такой хорошей и в общем-то безобидной.
– Мне нужно уехать, – Стас, оттолкнувшись от дверного
косяка, подходит и грамоту забирает, – срочно.
Что, неужели настолько обиделся?
Или мамочка сделала внушение и объяснила, что с такими, как
я, путаться нельзя?
Разочарование приходит неожиданно.
Накатывает.
И разочарование это даже не от птицы обломинго и сорванной
ночи, а от того, что он оказывается маменькин сыночек.
Как ты, Кира, не поняла это сразу, а?
– Хорошо, – я улыбаюсь, обхожу его, – дверь захлопну. Адьё!
– Стой, – он ловит меня за руку, сжимает сильно, до боли.
И вырваться я не пытаюсь, не обращаю внимание на боль, потому
что… потому что надеюсь непонятно на что и непонятно зачем.
– Да?
– Я вызову тебе такси, – ослабляя хватку, медленно говорит
Стас.
Как же благородно…
Кира
Люблю «Чёрную орхидею» – самый отвязный клуб города с самым
крутым диджеем и с лучшим барменом на свете.
Последний делает мне Хиросиму.
И я с интересом наблюдаю, как Вась-Вась – для общественности
исключительно Вальтасар, но я-то любимая подруга – смешивает самбуку и «Баккарди»,
во втором бокале уже намешаны голубой «Кюрасао» со сливками. Поджигается
самбука, выпивается наполовину, и только после он добавляет ликёр.
Опускает соломинку.
– Быстро, Кира, – Вась-Вась командует, считает.
А я пью залпом.
– Чёрт… – я смеюсь, хватаюсь, съезжая, за отполированную
поверхность барной стойки, – Вась-Вась, ты бог…
Который только самодовольно ухмыляется, оставляет меня без
ответа, у него сегодня много желающих и на меня времени нет.
Впрочем, мне и одной не скучно, а с Вась-Васем мы ещё наобщаемся,
ночевать я иду к нему. Хотя он до шести утра, так что ночевать – это не совсем
точно.
У него я буду… утревать?
Дневать?
Махнув рукой на сложности русского языка, я возвращаюсь к
меню, буковки которого уже слегка начали двоиться.
Намекать, что заканчивать пора.
Но… я продолжаю праздник жизни.
В меру.
Пускай я и объявила Вась-Васю, что сегодня хочу вдрабадан и
он меня потащит отсюда на себе, но вдрабадан – это всё же не синоним к слову
«реанимация». И к вечеру мне следует оторвать голову от подушки, собрать её и
себя по частям.
