Стол замер. Такого поворота событий никто не ожидал. Анфиса, надо отдать должное, быстро справилась с потрясением, она, как и все, не ожидала такого от трех-летнего ребенка. С достоинством безвинно пострадавшей, Анфиса выдержала паузу и назидательно ответила: «Нос у меня хоть и длинный, но не такой любопытный, как у Буратино». Не смотря на то, что она быстро нашла, что ответить, шоковая терапия явно сработала.
Не припомню, чтобы Анфиса, после этого, ко мне как-то откровенно лезла, скорее исподтишка. Слава ребенка с диагнозом с тех пор стала от меня неотделима Зато официально можно было не здороваться, если мне кто-то не нравился. Все понимали, что может быть и по-хуже.
Мои родители долго обсуждали тот случай, насколько я оказалась испорченным ребенком уже в три года. И каждый раз вспоминалась при этом еще одна дальняя родственница, с папиной стороны, которая, еще младенцем, плевала из коляски во всех, кто в эту коляску заглядывал. Видимо, как пример, что в нашей семье такое уже случалось. Но и как назидание. Судьба у той девочки оказалась не завидной, она сошла с ума окончательно и бесповоротно уже в восемнадцать лет и, наконец, попала в дурдом. Мне сулили ту же участь.
Мария
Мария – еще одна бабушкина подруга, хотя подругой в женском роде ее даже язык не поворачивался назвать, скорее столовский боевой товарищ – прямой, суровый, но готовый подставить плечо, когда это понадобится, с копной коротких жестких кудрявых волос, которые не брала седина, и лицом индейца. Юбка на ней смотрелась также инородно, как если бы висела, скажем, на лошади. Однако Мария, как все женщины за шестьдесят того времени, ходила в юбке, смиряясь с традицией. При ее скорости перемещения, юбка выглядела на ней к тому же явной обузой. Звонили по телефону Мария и бабушка друг другу редко и только по-делу.
– Здравствуй, Мария!
– Здравствуй, Сима!
– Мина празднует день рождения. Какие будем делать пирожки?
– С картошкой, яйцом и рисом, и рыбой.
– С рыбой?
– Мина любит рыбу, Сима.
– Не ерунди, Мария. Какую рыбу? Считай: «10 с картошкой, 10 с яйцом и рисом, и давай еще 10 с капустой».
Я прикладывала ладонь к уху, как-будто говорю по телефону и тоже разговаривала с Марией:
– Мина празднует день рождения. Какие будем делать пирожки?
– С картошкой, яйцом и рисом, и рыбой.
– С рыбой?
– Мина любит рыбу, Сима.
– Не ерунди, Мария. Какую рыбу?
Фаня
Бабушкина родственница Фаня, как я уже писала, шла довеском к Марику, брату третьего и последнего бабушкиного мужа. Фаня и Марик были парой с первого класса. Именно этим бабушка объясняла, что красавец и умница Марик связался с такой глупой и бестолковой Фаней. Фаня была доброй мирной бабушкой, уютной и безобидной, но без огонька в глазах, который бабушка ценила в подругах.
Она всю жизнь провела за крепким плечом Марика и оттого совершенно расслабилась во всех отношениях, жутко располнела, никогда не огрызалась на колкости и вообще за жизнь не билась, а плыла по ней мягко и без сопротивления.
У Фани и Марика родилась дочка Катя. Она, к сожалению, рано умерла, потому что попала под пригородный поезд, осталась только внучка Полина. Поля, в отличие от меня, росла нормальной девочкой. Но, так как бабушка недолюбливала Фаню, Полю мне не ставили в пример и особо не нахваливали. Хотя она явно этого заслуживала не меньше тех, кого мне приводили в пример. А именно всех.
