— Эй, привет. Не бойся, я тебя не обижу... — Я протянула к нему пустые руки, пусть и закованные в латные перчатки, и замерла. В руке мальчишка сжимал нож, а тулуп внезапно поднял голову, оскалив клыки. Впрочем, голову собака долго не продержала, я заметила, что под животным натекла уже здоровенная лужа крови, очевидно, пес держался из последних сил. Нож в детской руке дрожал, но лицо у мальчика было решительное, и я поняла, что он действительно попытается им воспользоваться. На ум сразу пришла история Альвина, и я опустилась на одно колено и медленно сняла шлем, положив его на пол рядом с собой.
— Посмотри на меня. Я не причиню тебе вреда, меня зовут Эвелин, я — ваша принцесса, я прибыла сюда, чтобы помочь.
— Кому?! — Голос мальчишки сорвался, пес попытался встать, дергая лапами, но не смог и лишь тихо, обреченно заскулил.
Я почувствовала, как в горле одномоментно пересохло.
— Вам. Тебе. Пожалуйста, поверь мне. — Я снова протянула руку ладонью вверх. Пес на мое движение уже не реагировал, его глаза закатились и закрылись.
Нож опустился.
— Они забрали папку. А Черныш укусил одного, и его прямо в бок... — Мальчик посмотрел на лежащего поперек него мертвого пса, обнял порывисто и крепко, а потом аккуратно сдвинул его голову со своих ног и встал. — Ты убьешь их? — Он смотрел на меня исподлобья. Перемазанный собачьей кровью, с дорожками слез, прочерченных на чумазом лице.
Я медленно кивнула.
Кого-нибудь мы так или иначе убьем. Знать бы только, того ли...
Подобрав с пола шлем, я положила руку на плечо мальчика и вывела его из дома, прикрыв за собой дверь. Пришло время поговорить с местными жителями.
[1] Времена меняются, и мы меняемся с ними. (лат.)
[2] К о п ь е — личный отряд, который организовывался вокруг одного конкретного рыцаря. В данном мире его составляет сам рыцарь, его оруженосец, кутилье, до трех конных лучников, два арбалетчика, один-два копейщика.
[3]К о т т а — вид налатника, надеваемый поверх доспеха. В большинстве случаев шилась из тканей гербовых цветов сюзерена, и по ним легко было понять, кто кому служит.
4. ... и вынужденных признаниях
Перепоручив найденного мальчишку оказавшемуся рядом солдату с наказом отвести к обозу и проследить, чтоб накормили и обогрели, я с досадой заметила, что измазала латную перчатку и наколенник в крови — в темноте не увидела, что кровь была и на деревянном полу, а на перчатке она наверняка с плеча парня.
Подобрав с земли горсть снега и шоркая им по ладони, я пошла к стоящим в центре деревни Бернарду, Харакашу, смущенному и явно не знающему, куда себя девать, Паэну и паре деревенских женщин, державшихся на почтительном от мужчин расстоянии.
Покрутив головой, я заметила и Ханса, что стоял возле обернутых в саван тел и, судя по всему, совершал какой-то похоронный ритуал. Любопытство подмывало подойти и послушать, но с комтуром пересекаться мне хотелось меньше всего, да и собравшиеся в центре площади явно ждали меня — в конце концов, кого еще им ожидать?
Я пошла в их сторону и заметила, как выражение лица мастера меча поменялось на удивленное и беспокойное. Он в пяток очень быстрых шагов оказался возле меня и тихим шепотом потребовал, чтобы я надела шлем, а потом поинтересовался, в чьей крови я успела измазаться.
