В дверной проем с правой стороны осторожно заглянула облаченная в чепчик голова. Женщина явно не до конца понимала, что сейчас произошло и как надо себя вести, потому, когда я перевела на нее свой взгляд, тихо охнула и снова скрылась за дверным косяком.
«Так. Надо успокоиться, взять себя в руки...» — мысленные увещевания работали через пень-колоду. Мне было невероятно обидно снова ощущать себя обузой, хоть я и понимала, что Харакаш, скорее всего, прав. Да, он учил меня тому, как постоять за себя в бою, учил многим вещам, которые должны спасти мне жизнь...«Но, что если ученик был недостаточно хорош? Обидно оставаться за спиной, пока друзья рискуют жизнью, но у меня своя война, пусть та же самая, но идет она совсем по другим законам и мне нужно признать, что как бы болезненно для гордости не переносилось сидение в тылах, это — самый разумный вариант.»
Несколько раз вдохнув — выдохнув, я посмотрела на сапог, лежащий напротив двери в коридоре. «Ну, не прыгать же мне за ним на одной ноге на глазах у простолюдинов?»
— Эй, кхм... Кто там есть? — Я понятия не имела, как обратится к спрятавшейся в коридоре женщине, потому облегченно кивнула, когда на меня уставилась пара настороженных карих глаз. Впрочем, тут же вспомнив об этикете, неизвестная вышла из-за стены и присела в глубоком поклоне, опустив взгляд в пол.
— Подай сапог, — махнув рукой в сторону оного, я, нетерпеливо барабаня пальцами по бедру, наконец дождалась, пока мне принесли столь необходимую деталь гардероба. Мне казалось, что женщина двигается невероятно медленно, словно сонная муха, вдруг проснувшаяся посреди зимы и не понимающая, кто она и зачем здесь находится. Выхватив сапог из рук и обувшись, я принялась за шнурки стеганки. Пальцы дрожали, дергая завязки: мысли были там, внизу, во дворе крепости и оттого я не заметила, что в комнату вошел еще один человек, обернувшись только тогда, когда взявшиеся за один из сундуков женщины (их в коридоре оказалось две) вдруг отпустили его и присели в неглубоких реверансах.
Альвин, не обращая на них внимания, сгрузил мои доспехи поверх одеяла и, повернувшись в мою сторону, негромко поинтересовался, может ли он помочь.
Застигнутая врасплох, я только кивнула, пытаясь понять, что изменилось в стоящем напротив меня молодом человеке. Почему-то касаться его чувств мне было страшновато, а внешне...
Конечно, принцессе не пристало разглядывать кого-либо столь внимательно, но мне, честно сказать, сейчас было глубоко плевать на то, что подумают две женщины, выносящие из моей комнаты первый сундук.
Сосредоточенный, собранный, со сжатыми в ниточку губами и пролегшей промеж бровей морщинкой, Альвин быстро и молча облачил меня в доспехи. Это было уже настолько привычным за время нашего совместного путешествия ритуалом, что я без слов понимала, где надо поднять руку, где — развернуть ногу, и когда наклонить голову.
С весом доспеха пришло какое-то странное спокойствие. Огонь обиды в душе вдруг поутих, сменившись тлеющими углями беспокойства. И их тонким флером припорошил страх.
— Они... — мой голос вдруг подвел меня, я засипела, прочистила горло и, наткнувшись на вопросительный взгляд оруженосца, что закреплял сабатон на сапоге, продолжила. — Уже выехали?
— Да. Нам следует поторопиться. Магистр еще должен закончить связь, остальные уже поделены между храмовниками.
