Я
провалилась в сон за чтением книжки для будущих мам, а раскат грома, сотрясший
пасмурное майское небо цвета графита, выдернул меня из царства Морфея. Книжка
соскользнула с живота и приземлилась под кресло-качалку с глухим ударом. В ту
же секунду громыхнуло так, что мое сердце кульбитом подпрыгнуло к горлу и в
ритме галопа забилось в углублении между ключицами.
Широко
расставив ноги и держась за край люльки, я поднялась и огляделась в поисках
телефона. Комната Евы, выкрашенная в оливковый и персиковый тона, тонула во
мраке. Когда я засыпала, солнышко готовилось исчезнуть за линией горизонта,
заливая бронзовым светом новую, пахнущую свежей краской и деревом мебель,
изготовленную на заказ бельгийским мебельщиком.
Нащупав
телефон на тумбе у пустых рамочек — скоро в них появится фотографии Евы — я
подсветила экраном под ноги и доковыляла до двери. Вышла в просторный коридор,
соединявший западное крыло с восточным, и зажмурилась. Так ярко. Зашуршала
домашними тапками, зевая во весь рот, почесала выпуклый пупок. В желудке
заурчало. Время ужина я слегка проспала. Пора подкрепиться.
С
приходом на кухню аппетит пропал. Полакомившись ягодным смузи (не зря же
притопала?), я написала Игнату: к какому часу его ждать, и ждать ли вообще. Он
не ответил. Явление не редкое. Если молчит — значит, занят. В любое другое
время любимый не томил меня в ожидании дольше, чем три-четыре гудка.
Утешение
развеялось пылью с донесшимся из прихожей стуком каблуков по мраморной плитке,
выложенной шахматным рисунком. Цок-цок, цок. Отсчитав количество шагов, я
насторожилась и ускорилась, двигаясь на стреляющий огненными иглами по нервам
звук женской обуви.
В
нашем доме прохаживались любительницы попортить камень царапинами от шпилек.
Свекровь, младшая двоюродная сестра Игната, моя мать… Однако конкретно эти шаги
я не могла распознать.
Добравшись
до прихожей и увидев мужа с посторонней женщиной, я приклеилась к месту. Она
стояла ко мне спиной, демонстрируя королевскую осанку, пышные бедра и поистине
муравьиную талию. При ее-то росте… На десятисантиметровых (навскидку) каблуках
незнакомка нагнала Игната по росту, и их глаза находились на одном уровне.
Стройная и, тем не менее, фигуристая. К телу тесно прилегало черное платье до
середины икр. По спине ниспадали струящимся каскадом естественно-волнистые,
медно-рыжие локоны.
А
мой муж…
Закрыв
входную дверь с тихим щелчком, Игнат ссутулил плечи, словно на них свалилось
невидимое взору бремя, и повернулся к гостье…
Хотела бы я, чтобы она была только
гостьей.
Он
развернулся корпусом к ней, но окаменел в полушаге, обратив тяжелый взгляд на
меня.
Не
то чтобы я скрывала свое присутствие.
—
Влада, — непривычно сухо обратился ко мне. За интонационной черствостью зияла
бесцветная пропасть.
Незнакомка
изящно крутанулась на каблуках, зрительно проследив за тем, куда стеклось все
внимание Игната.
Я
раскрыла рот, хлебнув до потемнения в глазах обжигающе холодного воздуха, хотя
таковым он не был, но мне резко стало зябко, словно все окружающее высечено изо
льда. Стены, высокий потолок, пол, мой муж…
Ее
лицо показалось мне смутно знакомым. Щелевидные, с приподнятыми внешними
уголками глаза зеленые глаза, аккуратный нос с чуть вздернутым кончиком,
большие, натурально-пухлые губы, мягкий овал лица, обрамленный гладкими и
блестящими, как шелк, волосами.
