Взяла пузырек с ярко-зеленой жидкостью. Запах был сильным, травяным, но тоже с какой-то чужеродной нотой.
"Эти лекарства… я принимала их регулярно?" – спросила я, стараясь скрыть дрожь в голосе.
"Да, Госпожа", – подтвердила Сяо Лю. "Лекарь Ван настаивал на своевременном приеме. Особенно… этот отвар". Она указала на ярко-зеленый пузырек.
"Он сказал, что это самое важное для укрепления вашей Ци и крови", – добавила Сяо Лан.
Ци? Кровь? Укрепление? Мой мозг, настроенный на поиск признаков отравления, воспринял это как циничную насмешку. Если это был яд, то "укрепляющий отвар" был, скорее всего, либо самим ядом, либо средством, которое помогало яду распространяться, либо просто безвредной пустышкой, призванной скрыть истинное воздействие.
Я отложила лекарства и взяла свитки. Письмена были незнакомыми, но, к моему удивлению, слова и иероглифы как-то сами собой складывались в понятный текст. Тело Лин Мэй знало этот язык. Я пробежалась глазами по строкам. Диагнозы были расплывчатыми: "Истощение жизненной силы", "Слабость Ци и крови", "Нарушение баланса Инь и Ян". Лечение сводилось к приему этих самых отваров и пилюль, иглоукалыванию, о котором служанки не упомянули, надо будет спросить и постельному режиму. Никаких конкретных причин болезни указано не было. Никаких анализов, которые могли бы выявить яд, хотя, конечно, я не знала, какие методы диагностики были доступны в этом мире.
"Лекарь Ван… кто он?" – спросила я, сворачивая свитки. Мое отношение к этому человеку уже было крайне негативным.
"Лекарь Ван – главный придворный лекарь, Госпожа", – ответила Сяо Лан. "Он служит во дворце много лет. Считается очень опытным".
Опытным в чем? В лечении или в скрытии следов?
"Он сам готовил эти лекарства?" – уточнила я.
"Не совсем. Он назначал рецепт, а готовили их в Императорской Лекарне", – пояснила Сяо Лю.
Императорская Лекарня. Еще одно звено в цепочке, которое могло быть скомпрометировано.
Все сходилось. Слабость, странные привкусы, расплывчатые диагнозы, неэффективное лечение, "укрепляющие" отвары, которые могли быть ядом. Меня травили. Медленно или постепенно доводили до состояния, близкого к смерти.
Императрица Лин Мэй не просто болела. Ее пытались убить. Или, по крайней мере, сделать настолько немощной, чтобы она не представляла угрозы.
Понимание этого обрушилось на меня с ледяной тяжестью. Моя прошлая смерть была быстрой, откровенной. Эта… эта была подлой, замаскированной под заботу. И это было даже страшнее. Здесь враги не стояли перед тобой с ножом, они подсыпали яд в твою чашку, прятались за улыбками и почтительными поклонами.
"С этого момента…", – я начала, чувствуя, как холодная ярость укрепляет мой голос. "С этого момента я не принимаю никаких лекарств. Никаких отваров, никаких пилюль. Ничего, что мне принесут, если я не увижу этого сама и не разрешу".
Сяо Лю и Сяо Лан снова замерли. "Госпожа? Но лекарь Ван сказал…"
"Лекарь Ван сказал много чего", – перебила я, и в моем голосе зазвенела сталь. "Теперь я говорю. Все, что мне приносят для еды или питья, сначала пробуете вы. Понятно?"
Их глаза расширились. Пробовать еду Госпожи на наличие яда – это была прямая и смертельно опасная обязанность. Но они, казалось, поняли серьезность момента.
"Понятно, Госпожа!" – хором ответили они, их лица стали серьезными.
"Хорошо", – я кивнула. "И еще. Никто не должен знать, что я отказываюсь от лечения. Если лекарь Ван или кто-то еще спросит, вы говорите, что я приняла все и чувствую себя лучше".
