Деревня называлась Крест-Ливень. Название было странным, но подходящим: ливни здесь шли почти каждый день, и единственная дорога вела к перекрещенным деревянным аркам, обвитым мхом и обрывками молитвенных лент. Словно время здесь шло по кругу – медленно, вязко, безысходно.
Каин вошёл в трактир, отряхивая с плаща дождевую воду. Воздух внутри был насыщен дымом, кислым пивом и усталостью. Люди смотрели на него вскользь – не с враждебностью, а с той осторожной настороженностью, которую хранят в отношении любого, кто носит оружие с такой уверенностью.
Он сел за стол в углу и заказал пива – не потому что жаждал вкуса, а потому что хотел хоть ненадолго раствориться в чём-то обыденном. Мгновение – и кружка появилась перед ним, пенясь по краям, теплая, тяжёлая, как забвение. Он сделал глоток. Пиво было горьким, в нём было больше боли, чем хмеля. Как и в этой деревне.
– Ты охотник? – голос раздался сбоку, хриплый, как ржавый замок. Каин не сразу посмотрел. Он уже знал, кто говорит: всегда был кто-то, кто подсядет первым. Не слишком пьяный. Не слишком чистый. Именно такой.
Мужчина был невысокий, плотный, волосы спутаны, как солома в грязи. Глаза – жёлтые, острые, живые.
– Зависит от дичи, – сказал Каин, не поворачиваясь.
– У нас есть… проблема. – Мужчина опёрся на стол, и Каин услышал, как скрипит его куртка, пропитанная потом и ливнем. – Ведьма в лесу. Забирает людей. Детей. Лошадей. Даже скот. Сначала думали – зверь. Потом – дикие. Потом… – он понизил голос, – она пришла к нам. Ночью. В белом. Плакала, как будто ищет кого-то.
Каин повернулся. Только теперь. Смотрел прямо в глаза.
– Где?
– Лес к северу отсюда. Старый. Никто туда не ходит. Кроме неё. Только одно условие… – мужик потянулся к сумке, бросил на стол мешочек. Звук звонкий. – Деньги вперёд. Потому что никто ещё не возвращался.
Каин допил пиво. Поставил кружку. И впервые за всё время позволил себе лёгкую усмешку.
– Я вернусь. Даже если придётся выйти не человеком.
Он взял мешочек. Поднялся. Мужчина отвернулся, как будто уже жалел, что заговорил.
Каин вышел в ночь, а за его спиной трактир снова зажил своей тусклой жизнью. В небе громыхнуло. Где-то далеко во тьме шевельнулся лес.
И в нём, как он уже чувствовал, была не просто ведьма.
Там была история, которая ждала, чтобы её завершили кровью.
Ночь была чернильной. Дождь стих, но небо осталось тяжелым, будто сама тьма собралась над лесом, откуда никто не возвращался. Каин шел без фонаря – свет мог привлечь внимание, а он предпочитал быть охотником, а не дичью. Плащ сливался с мраком, сапоги ступали по сырой земле, не издавая звука. Лес был не просто старым – он был древним. Таким, в котором корни деревьев хранят не только влагу, но и воспоминания. Стволы изгибались, словно смотрели, и каждое дерево казалось приговором.
Он чувствовал это почти сразу – давление на грудь, невидимую тяжесть в воздухе. Где-то среди тумана зашептались ветви. Каин замер. Глаза начали светиться синим. Эхо внутри него ожило.
– Здесь было страдание, – прошептал голос из глубин его разума, и в этот момент Каин увидел отголосок – не просто тень прошлого, а смазанное, мерцающее зрелище боли. Женщина в белом – лицо закрыто волосами, руки вытянуты вперёд. Она кричала. Никто не слышал.
Он сделал шаг и лес ответил. Тень вырвалась из-под земли и пронеслась мимо. Холод пронзил кожу. Сухие листья под ногами начали извиваться, как будто жили. А потом – тишина. Абсолютная.
