Когда они расстались в ту ночь, он не поблагодарил. Не пригрозил. Просто кивнул. И ушёл в мрак. Она осталась. Её руки дрожали. Плащ дышал, как живой, пытаясь втянуть её обратно в холод. Но внутри неё теплилось нечто другое. Не надежда. Не любовь. Глупо было бы так думать. Просто… память. И в этой памяти голос. Миру. Смеющаяся. Живая. Невозможная.
Она знала, что теперь Совет пошлёт за ней. Они всегда знают. Но впервые за долгие годы Лираэль не пряталась. Она пошла прямо по улице. Сквозь огни, сквозь взгляды, сквозь страх. Потому что в этот раз она не была Тенью.
Они сидели в полумраке, каждый – как статуя, вырезанная из чёрного камня. Семь фигур за полукруглым столом, над которым не висело ни ламп, ни факелов, но комната была освещена – мягким, мертвенно-серым светом, исходящим от стен. Свет, который не бросал теней. Лираэль стояла на коленях в центре круга. Плащ её был сорван. Руки связаны. Рот – нет. Потому что Совет хотел слышать каждое слово. Каждую ложь. Каждую истину, за которую они вырвут её сердце.
– Агент 17-А, – заговорил Лорд Безгла́сный, голос его звучал, как шелест ножей по шёлку. – Ты нарушила основной кодекс: храни тьму, не освещай шаги. Ты говорила с Варлоком. Передала информацию. Совершила выбор.
Лираэль подняла голову. Один её глаз – серебристый, другой – затуманен слезами, которые не осмелились упасть.
– Вы называете это изменой, – сказала она, – но что, если это – искупление?
Кто-то из Совета усмехнулся. Кто-то – прошептал древние слова. Комната будто затряслась, но это дрожало не пространство – это прошлое начинало трескаться. Совет знал, что она не просто солгала. Она **помнила**, кем была до теней. А это было опаснее всего.
– Тень, которая помнит свет, – сказал один из них, Морвэн. Он встал. Он редко вставал. Его глаза были скрыты капюшоном, но она чувствовала, как они горят изнутри. – Ты не просто подвела нас. Ты подвела себя. Ты веришь, что твоя сестра ещё жива. Но мы дали тебе её образ. Её голос. Её лицо. Всё, что ты знала – было ложью, созданной для контроля.
У Лираэль дрогнули губы. Она хотела сказать, что знала. Хотела крикнуть, что всё равно верила. Но голос отказал. Морвэн подошёл ближе. Его рука коснулась её лба. И в этот миг она увидела.
Вспышки. Вспомнила, как вела Миру за руку сквозь горящий лес. Как прятала в подвале, когда пришли охотники Совета. Как они обещали ей безопасность – если она отдаст сестру. Как в ночи, под дождём, она произнесла своё первое клятвенное слово Тени – и утратила всё.
– Миру мертва, – прошептал Морвэн. – Но мы дали тебе её эхо. Оно было твоим якорем. Теперь ты его отвергла. А значит – ты свободна. И подлежишь уничтожению.
Он отступил. Совет не кричал. Не выносил приговоры громко. Их решения – как смерть от яда: молчаливы, быстры, необратимы. Один из слуг привёл палача. Существо без лица. Руками, будто вытянутыми из мрака, оно коснулось плеча Лираэль.
– Последнее слово? – спросил Безгласный.
Она подняла голову. Впервые за всё время. Взгляд её был чист, будто заново рождён.
– Эхо знает ваши имена, – сказала она. – Оно уже идёт за вами.
И в этот момент пламя прорвало потолок.
Глава 2
Пламя сорвалось с потолка не как огонь, а как крик. Оно не жгло стены – оно вытягивало из них цвет, звук, смысл. Палач отшатнулся, впервые за столетия ощутив страх. Совет вскочил. Морвэн вытащил клинок, вырезанный из осколка полночной молнии. Но было поздно. В разлом между мирами шагнула тень, которую они не ждали.
