Это была не Лираэль.
Это была сама Тьма, взбунтовавшаяся против своих создателей.
Вспышка. Один из членов Совета рассыпался в пепел, не издав ни звука. Безгласный попытался произнести проклятие, но язык его отмер. Морвэн кинулся вперёд – но Тьма отразила удар его клинка. И только тогда, в сердце хаоса, среди пепла и криков, Лираэль поняла: она не была жертвой. Она была дверью.
Плащ из теней, сорванный в начале казни, вернулся – как волна, как присяга, как ярость. Он обвился вокруг её тела, затянул в себя суть разрушенной камеры. Связи на её руках исчезли, словно их никогда не было. А за спиной – зияющая трещина в пространстве, шепчущая голосами, которых никто не должен был слышать.
– Миру, – прошептала она, – я иду.
Она прыгнула в разлом.
Каин проснулся с криком. Его сердце стучало, будто билось не в груди, а в чьей-то чужой ладони. Он не знал, почему. Он не знал, откуда боль. Но он знал – это была она. Лираэль. И она жива. Или умерла и восстала. Или умерла, и теперь идёт за ним.
Он стоял посреди лагеря, под луной, которой не было в небе. Охотники спали. Звери прятались. И только Эхо внутри него шептало слова, которые звучали как предупреждение.
– Пламя сорвало её с крюка, – сказал он себе вслух. – А значит… она будет искать свет. Или уничтожать его.
Он сжал меч. Серебряные жилы на клинке запульсировали в такт его сердцу. И Каин понял – их дороги снова сойдутся. Но теперь… теперь между ними лежала кровь, ложь, и то, что пробудилось в ней.
Каин шёл по бездорожью, которое знало только мёртвые шаги. Под ногами – зола. В воздухе – стальные нити холода. Мир вокруг будто замер, ожидая чьего-то последнего вздоха. Он не знал, почему его влекло именно туда – к старым каменным хребтам, где некогда стояли башни Первых Охотников. Но Эхо внутри него молчало. И это молчание тревожило больше, чем любые слова.
Он двигался один. Графитовые горы впереди выглядели как застывшие волны чёрного моря. Их пики терялись в пепельных облаках. Когда-то здесь находился один из аванпостов Чёрного Шпиля – заброшенный, разрушенный, забытый. Но Каин знал: если Лираэль жива, если её вытолкнуло в этот мир нечто большее, чем просто случай – она оставит след. Не крик, не зов. Но след. Отголосок.
Первый он почувствовал ещё до входа в развалины. Камни под его ногами были тёплыми. Это было невозможно – ночь здесь держалась даже днём. Но что-то согревало землю. И Каин знал, что это не солнце. Он прошёл сквозь узкие ущелья, где мхи были чёрными, а деревья – высохшими, но не мёртвыми. Они смотрели на него. Дышали без ветра. Прислушивались.
Он добрался до арки, за которой некогда стояли Залы Очищения. Их больше не было. Только полусожжённая лестница, разбитый алтарь, и… кровь. Она стекала по стенам, будто кто-то выплеснул её недавно. Но Каин знал – это не была обычная кровь. Это был след памяти. Он коснулся стены, закрыл глаза.
– Покажи.
И мир обрушился на него.
Вспышка – тень, идущая сквозь пламя. Лираэль. Она в новом облике – её плащ теперь не ткань, а нечто живое. Он шепчет ей, защищает её. Она держит в руке кинжал, изогнутый, как улыбка предателя. Она идёт через развалины, за ней не остаётся следов. Но на стене она пишет. Пальцем. Своей кровью. Послание для одного.
"Не иди за мной, Каин. Или станешь частью Эха."
Видение гаснет. Каин падает на колени. Эхо внутри него взвывает, и он впервые чувствует – страх. Она знала, что он придёт. Она оставила ловушку в собственных воспоминаниях.
