Первый голос пришёл как вздох:
– Каин… ты ведь обещал.
Он замер. Это был её голос. Элина. Мягкий, детский, но уже с надломом, которого он не знал раньше. Голос не звучал извне – он был **внутри него**, но словно и рядом тоже. Он обернулся – никого.
– Ты сказал, что больше не оставишь меня одну, – голос снова наполнил воздух, и теперь он шёл от Утёса. Не с одной точки – со всей его поверхности. Будто каждая трещина, каждый капающий шрам в камне говорил.
Он медленно пошёл вперёд. Плащ цеплялся за острые камни. Тени – не его – тянулись из-под ног и дрожали.
– Ты сжёг деревню ради меня.
– Ты убил тех, кто не должен был умирать.
– Всё, что осталось – это я. И даже меня ты не спас.
Голоса сливались, становились хором. Элина, мать, Гаррик, даже Лираэль. Они говорили одновременно. И все говорили одно:
– Каин, остановись. Пока ещё можешь.
Он сжал зубы. Шагнул ближе. Утёс вдруг зашевелился. Из его поверхности вышло нечто. Не человек. Не тень. Это был он сам. Старший. Измождённый. С белыми, как снег, глазами и кожей, покрытой письменами – знаком Эха. Тот, кем он станет, если сдастся. Если позволить Эху говорить вместо себя. Он знал этот взгляд.
– Хочешь спасти её? – спросил двойник. Голос был низким, чужим. – Тогда ты должен умереть. Здесь. Сейчас. Чтобы я родился.
Каин вытащил клинок. Но тот уже держал свой. Зеркальный. Из слёз Утёса. И когда их клинки столкнулись, мир содрогнулся. Камни закричали. Голоса внутри него захлебнулись.
Он бился сам с собой – но не телами, а судьбой. За каждое движение платил воспоминанием. Удар – и он забывал, как звучал смех Лираэль. Ответ – и исчезал голос Гаррика. Он понял – бой не для победы, а для потерь.
Когда он рухнул на колени, его двойник исчез. И Утёс замолк. Теперь он был пуст.
Каин стоял, тяжело дыша. Память болела. Но среди обломков, на самом краю пропасти, он увидел знак. Выцарапанный на камне. Тот же, что был на теневом плаще Лираэль. Она была здесь. Недавно.
И рядом – цветок. Не росший. Положенный. Он узнал его. Серебряная пыльца. **Плачущий лотос.** Лираэль однажды сказала, что его сажают на могилах тех, кого всё ещё любят.
Она оставила его ему.
Или – прощалась.
Каин встал. Дальше шла тропа, ведущая к Границе Сна – туда, где тени перестают быть тенями. Где, по слухам, Совет держит тех, кто перешёл черту. Там он найдёт её. Или хотя бы того, кто забрал.
Глава 3
Граница Сна начиналась там, где карта переставала быть правдой. Старые охотники говорили: если пройдёшь через девять колец Тумана и всё ещё будешь помнить своё имя – значит, у тебя есть душа. Но в этом Каин не был уверен уже давно.
Тропа стала узкой, будто её выжгли по лесу чем-то горячим. Кроны деревьев висели над головой, словно пасти, готовые сомкнуться. Свет здесь не жил. Он только мерцал, как последнее дыхание умирающего костра. Листья шептали, и этот шёпот был именами – тех, кто зашёл слишком далеко и не вернулся. Имён было слишком много. Среди них мелькнуло его собственное.
На втором кольце тумана Каин почти повернул назад. Он увидел Гаррика – таким, каким тот был в последний день: окровавленный, но улыбающийся. Тот стоял у обломков охотничьего лагеря и звал его вернуться, говорил, что Элина спасена, Лираэль жива, всё можно исправить. Каин знал: если сделает шаг к нему, останется здесь навсегда, спящий, довольный ложью. Он прошёл мимо. И Гаррик исчез, как песок в ветре.
