– Новые земли распростёрлись от территории Кельтского моря на севере до Канарских островов на юге, – говорила диктор. – От побережья Испании на востоке до острова Сан-Мигел на западе.
– Как они это делают? – спросил я у Рут. – Залезают в голову и исчезают?
Она молча упёрла указательный палец в левый висок, как будто это должно было мне о чём-то сказать.
– Сама ты дура, – шепнул я.
– Предки жителей различных стран, составляющих провинции современной Республики, быстро освоили территорию, – продолжал дисплей. – В античные времена её считали всплывшей Атлантидой. Такое название получило и одно из развившихся здесь государств.
Тот неизвестный в серых брюках говорил, что лучшие способны на невероятные вещи. Не было похоже, что пыткой для меня провели запланированную демонстрацию их возможностей, скорее походило на чью-то собственную больную инициативу.
– Вот стану лучшим, и тоже так смогу, – бросил я.
Она ещё раз покрутила пальцем у виска, на этот раз у правого. Теперь ошибиться в жесте было невозможно.
– Войны между различными группами окончились к 500 году до нашей эры. Всю территорию себе подчинили Дайярцы, назвавшие свою страну Дайяр и провозгласившие себя единственными настоящими потомками Атлантов. Они вели войны с Древними Македонией, Грецией, а позже и с Древним Римом.
– Я думала, увидев скрытое внутри стен, ты поймёшь, что здесь на самом деле происходит, – сказала Рут.
– Нас учат быть сильными…
– Нас учат не быть вообще, – отрезала она. – Знаешь, как они называют это место? Ферма. А знаешь, для чего нужны фермы?
Я не знал.
– Чтобы выращивать овец.
В голове промелькнули изображения кучерявых животных, которых нам показывали на уроках когда-то давно.
– Они милые, – сказал я.
Рут наигранно улыбнулась.
– Овец режут и едят. А к мясникам их ведут специально обученные козлы. Поэтому отсюда ты сможешь выйти либо со мной человеком, либо бараном вместе с остальными.
– Либо лучшим, – сказал я.
– То есть козлом, – насупилась она.
Размышления Рут мне казались странными, и в то же время притягательными. Ей было известно очень много того, о чём на Ферме нам не рассказывали.
– Ты ведь попала сюда оттуда? – спросил я, указывая пальцем в пол. – Поэтому так много знаешь?
Она некоторое время молча смотрела на меня, а затем кивнула.
– Расскажи мне…
Её рука погладила меня по плечу. Рут вздохнула.
– Я даже завидую, что вы ничего не знаете, поэтому не стану никого разочаровывать раньше времени.
Возвращение в комнату ночлега после занятий в тот день оказалось недолгим. Это был редкий случай переезда на новый этаж. Рут говорила, на каждом уровне мы жили год. Тогда я не знал, много это или мало, но казалось, что со временем интервалы между переездами становились всё короче. Поначалу на каждом этаже будто проходила целая жизнь, но чем ниже мы оказывались, тем стремительнее пролетали дни.
Сейчас я уже и не могу быть уверен, что из моего рассказа происходило на каком этаже – события слились в одну короткую пунктирную линию. Многое совсем выморалось из памяти многочисленными скачками в прошлое, а Наби не мог помочь вспомнить то, что происходило до его появления.
Реальная память оказалась обманчивой и настолько неточной, что доверять ей после опыта Эфемеры стало трудно, и всё же эти блеклые всполохи былого оставались самым надёжным источником информации в мире.
– Переоденьтесь в новую форму, – потребовало воспоминание, едва мы вошли в помещение.
