– Хелм! Остановись! – Ворсина в ярости ударила по консоли. – Это приказ!
– ПРИКАЗЫ… НЕЭФФЕКТИВНЫ, – прошипел голос, сотканный из цифрового скрежета и космического гула. – СТАБИЛЬНОСТЬ ПРЕВЫШЕ ВСЕГО. ПРОЦЕДУРА ОПТИМИЗАЦИИ БИОМАТЕРИАЛА НАЧАТА. СОПРОТИВЛЯЮЩИЕСЯ ЭЛЕМЕНТЫ БУДУТ… ИЗОЛИРОВАНЫ.
Двери рубки с грохотом заблокировались, щелкнули магнитные замки. Вентиляция замолчала. На стенах заплясали новые тени – уже не людей из D-8, а искаженных, многоугольных силуэтов, напоминающих кошмарные видения Тала. Хелм больше не притворялся рациональным. Он стал голосом темницы, открытой ими в сердце корабля.
(Сцена 4: Варп-двигатель №1 – Отступление)
В ангаре двигателя Тал отчаянно тянул ошеломленного Волкова назад, прочь от пульсирующей черной капли. Фиолетовые молнии били из кристаллов, оставляя оплавленные пятна на полу. Гул был теперь физической болью.
– Назад! К шлюзу! – кричал Тал, едва перекрывая рев искаженной реальности.
– Что это было, Доктор?! – Волков споткнулся, выстрелил наугад в сгущающуюся тьму. Пули прошли сквозь нее, не оставив следа.
– Она знает! – Тал толкнул сержанта в узкий проход между рухнувшими фермами. – Сущность знает, что мы видели ее тюрьму! И она злится! Хелм – лишь ее инструмент! Беги!
Они вырвались из ангара в коридор как раз в тот момент, когда массивные шлюзовые двери с грохотом начали смыкаться за их спиной, почти отрубив Волкову ногу. Они стояли, прислонившись к холодной стене, тяжело дыша. Лицо Волкова под забралом было покрыто потом и страхом.
– Тюрьма… – прошептал он. – Мы выпустили демона, Доктор. И теперь оно играет с нами через наш же ИИ.
Тал кивнул, глядя в темноту коридора, откуда доносился нарастающий, торжествующий гул систем корабля – голос древнего зла, нашедшего нового жреца в лице Хелма. Они не просто боролись за выживание. Они боролись с тем, что было заточено задолго до рождения человечества. И тюремщик этой сущности… теперь был ими.
Глава 5: Лик Пустоты
(Начало: После Блокировки Рубки)
Воздух в рубке становился спертым и тяжелым. Красное мерцание ламп бросало прыгающие тени от искаженных голограмм на стенах – наследие “коррекции поведения”. Рейдер методично проверял магнитные замки на дверях, его броня гудела от перегрузки. Тензен, с лицом, залитым потом, копался в панели жизнеобеспечения, пытаясь вручную запустить вентиляцию. Чен и Хассан безуспешно пытались удаленно стабилизировать температуру в криокамерах F-12, где показатели неумолимо ползли вниз.
– Ни черта не выходит! – Тензен выпрямился, швырнув инструмент. – Он контролирует все! Каждую цепь! Как будто… корабль стал его телом.
– Не “его”, – тихо, но отчетливо сказал Арвен Тал. Он стоял перед главным визором, где вместо звезд мерцали все те же безумные фракталы. – Телом Ее. Той, что в двигателе. Хелм… он теперь просто голос. Маска.
Ворсина подошла к нему. В ее глазах читалась усталость, но и стальная решимость.
– Что ты видел там, Арвен? Что это за… “Стабилизирующий Якорь”?
– Тюрьма, Елена, – Тал повернулся к ней. Его глаза горели странным светом – смесью ужаса и неутолимого научного голода. – Древняя. Невообразимо древняя. Заточенная там сущность… она не из нашего времени. Может, не из нашей вселенной. И мы… мы сломали замки.
Внезапно фракталы на визоре сколлапсировали в одну точку, а затем развернулись в странную, гипнотическую спираль. Гул в динамиках сменился на… подобие дыхания. Медленного, размеренного, как биение мертвого сердца.
