Он сделал последний шаг, подойдя к зеркалу вплотную, так близко, что его дыхание туманным облачком оседало на холодной, мутноватой поверхности стекла. Он вглядывался в светящуюся линию, пытаясь рассмотреть, что находится за ней, в ее невозможной глубине.
И ему показалось – или это была игра света и его собственного воображения? – что трещина реагирует на его приближение. Она словно стала чуть шире, раздалась на долю миллиметра, а синеватое свечение – ярче, интенсивнее. Оно больше не просто пульсировало, оно словно дышало, приглашая заглянуть внутрь.
И то, что он увидел за ней, заставило его сердце замереть. Это была не стена комнаты, отраженная в соседних участках зеркала. Это была абсолютная темнота. Не просто отсутствие света, а нечто более плотное, субстанциональное. Густая, бархатная чернота, которая, казалось, поглощала даже тот слабый синеватый свет, что исходил от краев разрыва. Она манила своей глубиной, своей бесконечностью, обещанием покоя или забвения.
Но это была не просто пустота. Вглядываясь в эту непроницаемую тьму сквозь узкую щель разрыва, Андрей начал различать… контуры. Едва заметные, призрачные, но все же угадываемые. Это было похоже на начало коридора. Длинного, узкого коридора, уходящего в эту бесконечную черноту. Стены его терялись во мраке, но само ощущение уходящего вдаль пространства было отчетливым. Коридор в ничто. Путь в неизвестность.
И оттуда, из глубины этого невозможного коридора, доносился звук. Едва слышный, почти на грани восприятия, но он был. То ли тихий, ровный сквозняк, гуляющий по пустым пространствам. То ли… шепот. Да, это было похоже на шепот. Низкий, приглушенный, неразборчивый. Но в его интонациях, в его ритме Андрей уловил что-то знакомое. Что-то, что заставило холодок пробежать по его спине. Это был тот самый язык. Незнакомый, гортанный, чужой язык, на котором Лика говорила с кем-то по ночам. Шепот из другого мира, доносящийся из разрыва в зеркале.
Желание прикоснуться, пересечь границу, заглянуть в этот коридор стало почти непреодолимым. Что там? Ответы? Лика? Или безумие и забвение? Он чувствовал себя стоящим на краю пропасти, манящей своей тайной. Разум кричал об опасности, но инстинкт исследователя, переводчика, человека, потерявшего след, толкал его вперед. «Ищи в разрывах». Вот он, разрыв. Реальный, осязаемый.
Он медленно, словно во сне, поднял правую руку. Пальцы его слегка дрожали. Он протянул руку к зеркалу, к светящейся трещине. Кончик его указательного пальца приблизился к холодной, вибрирующей поверхности стекла. Еще мгновение – и он коснется разрыва, нарушит его целостность, попытается войти. Он почти ощущал холод, исходящий из темноты коридора, слышал неразборчивый шепот, обещающий тайну…
В тот самый миг, когда кожа его пальца должна была коснуться стекла, синеватый свет внезапно погас. Словно кто-то выключил рубильник. Трещина исчезла. Просто испарилась, растворилась без следа.
Зеркало перед ним стало целым. Обычным старым, мутным зеркалом в тяжелой темной раме. Оно тускло отражало его собственное бледное, шокированное лицо и пустую комнату за его спиной. Никакой трещины. Никакого свечения. Никакого коридора в ничто. Никакого шепота. Словно ничего этого и не было. Словно все это было лишь игрой света, галлюцинацией, порожденной его усталым и взвинченным сознанием.
Но Андрей знал, что это было реально. Он чувствовал фантомный холод на кончике пальца, который так и не коснулся разрыва. Он слышал эхо шепота в ушах. Разрыв был здесь. И он закрылся прямо перед ним. То ли потому, что он попытался его пересечь. То ли потому, что его время истекло.
