Эхо в Лабиринте Времен - страница 6
Андрей замер, сжимая ветку-трость. Он резко обернулся, посмотрел через плечо на другой берег реки, туда, откуда, казалось, пришел смех.
И увидел ее. Или ее силуэт. На фоне серых заводских строений стояла темная фигура. Расстояние было слишком большим, чтобы разглядеть детали, но очертания – тонкий стан, короткие волосы – неуловимо напоминали ту девушку из подвала. Она стояла неподвижно, словно наблюдая за ним.
Он моргнул, пытаясь сфокусировать зрение. И в это мгновение фигура дрогнула, потеряла четкость. А затем… распалась. Не растаяла, не исчезла, а именно распалась на десятки черных точек, которые взметнулись в воздух и с громким карканьем превратились в стаю ворон. Птицы сделали круг над заводскими трубами, их крики смешались с затихающим эхом смеха, а затем резко повернули и скрылись из виду за крышами цехов.
На том берегу снова стало пусто. Лишь снег, ржавый металл и тишина. Андрей остался один на своем берегу, с веткой в руке, рядом с вмерзшим в лед ключом, который он так и не смог достать.
9. Возвращение
Вечер опустился на город незаметно, растворив короткий зимний день в густых синих сумерках. Андрей сидел в своей квартире, в том же кресле у окна, где встретил рассвет. Лампа на столе отбрасывала теплый желтый круг на стопки книг и листы переводов, но за пределами этого круга комната тонула в тенях. Он так и не смог достать ключ из льда – попытки расколоть лед веткой были тщетны, а возвращаться домой за чем-то более подходящим показалось бессмысленным, словно ключ сам не хотел быть найденным.
Он машинально потер замерзшие ладони. И вдруг замер. На коже левой ладони, прямо в центре, проступил слабый красноватый отпечаток. Он поднес руку ближе к свету. Это был не просто след от холода или давления. Это был символ. Тонкие линии образовывали знакомый рисунок – лабиринт без выхода, точно такой же, какой он видел на полях исчезнувшей черной книги в подвале библиотеки. Символ не был нарисован или вытатуирован, он словно проступил изнутри, как стигмат, как знак принадлежности к чему-то непонятному и тревожному. Он потер ладонь, но отпечаток не исчезал.
Отложив мысли о символе, Андрей взял со стола томик Деррида, который принес из библиотеки. Тот самый, что материализовался у него в руках вместо черной книги. Он открыл его снова, ожидая увидеть знакомый философский текст, возможно, найти какие-то подсказки, оставленные между строк, как гласила дарственная надпись.
Но страницы были пусты.
Одна за другой, все страницы книги, кроме форзаца с надписью, оказались девственно чистыми. Ни единой буквы, ни одного печатного знака. Плотная белая бумага хранила молчание. Это было невозможно – он помнил, как видел текст, когда открывал книгу в подвале. Теперь же она была пуста, словно сам текст деконструировал себя до полного отсутствия.
Кроме одной страницы. Примерно посередине книги, на совершенно белом листе, одиноко располагалась одна-единственная фраза, напечатанная тем же шрифтом, что и предполагаемый основной текст:
«Начни с исчезновения».
Больше ничего. Ни знаков препинания, ни указаний. Просто приказ или совет, брошенный в пустоту белой страницы.
Андрей закрыл книгу. Голова шла кругом. Исчезновение Лики, исчезновение черной книги, исчезновение текста у Деррида, исчезнувшие следы у полыньи. Все указывало в одну точку – на отсутствие, на стирание, на разрыв в ткани привычного мира.