Босые ноги. На снегу. В двадцатиградусный мороз.
Абсурдность этого зрелища была настолько велика, что на мгновение парализовала его. Этого не могло быть. Но следы были здесь, перед ним, неопровержимые в своей странности. Он медленно пошел по ним, стараясь не наступать на сами отпечатки, словно боясь спугнуть это хрупкое доказательство ее существования. Цепочка следов вела уверенно, не виляя, прямо к замерзшей реке, к тому самому месту, где он недавно стоял, разглядывая утонувшие машины подо льдом.
Следы дошли до самого берега и оборвались. Прямо у края темной, незамерзшей полыньи, зиявшей посреди ледяного поля. Последний отпечаток левой ступни был у самой воды, словно тот, кто их оставил, сделал шаг… и исчез. Растворился в ледяной воде или в самом воздухе.
Андрей подошел ближе, вглядываясь в черную, маслянистую воду полыньи. Она была спокойной, неподвижной, как темное зеркало. В ней отражалось серое небо и силуэт церкви на другом берегу. Он присмотрелся к отражению. Все было как обычно – старые стены, голые деревья вокруг, заснеженный купол… Но что-то было не так. Вместо того места, где когда-то был крест, на вершине отраженного купола темнел другой знак. Не крест. Не пустота. Знак бесконечности – ∞. Лежащая восьмерка, символ вечности или дурной бесконечности, смотря как посмотреть.
Он моргнул, потер глаза. Посмотрел на реальную церковь – купол был пуст, как и всегда. Посмотрел снова на отражение – знак бесконечности был там, четкий и неподвижный в ледяной воде.
Холод пробрал его до костей, но это был уже не просто холод зимнего утра. Это был холод прикосновения к чему-то непостижимому, к изнанке реальности, где обычные законы перестают действовать, а отражения лгут или говорят правду, которую не увидишь прямым взглядом. Следы босых ног на снегу. Знак бесконечности вместо креста. Лика.
8. Ключ и смех
Андрей отвел взгляд от искаженного отражения в воде и снова посмотрел на лед у края полыньи, туда, где обрывались босые следы. И тут он заметил его. Небольшой темный предмет, вмерзший в ледяную кромку, почти у самой воды. Он присмотрелся. Это был ключ. Старый, почерневший от времени, с фигурной головкой и сложной бородкой. Он лежал плашмя, наполовину скрытый под мутным слоем льда, словно его уронили мгновение назад, и лед тут же схватил его в свои тиски.
Ключ. Образ человека с ключом вместо головы из черной книги мгновенно всплыл в памяти. Этот ключ казался материальным осколком того видения, выброшенным на берег реальности.
Возникло неодолимое желание достать его. Андрей огляделся. Рядом, у припорошенного снегом куста, валялась длинная сухая ветка, достаточно прочная, чтобы сойти за импровизированную трость. Он подобрал ее, подошел к самому краю полыньи, стараясь не поскользнуться на обледенелом берегу, и осторожно ткнул концом ветки в лед рядом с ключом. Лед был толстым, крепким. Он попробовал поддеть ключ, но тот сидел намертво. Тогда он начал осторожно, но сильно долбить веткой лед вокруг ключа, пытаясь расколоть его. Мерзлые куски льда отлетали в стороны, падая в темную воду.
В этот момент тишину разорвал внезапный смех. Не громкий, но чистый и пронзительный, он пронесся над замерзшей рекой. Это был женский смех, в нем слышались нотки то ли насмешки, то ли просто беззаботности, что было совершенно неуместно в этом мерзлом, безмолвном пейзаже. Звук был странным – он не затихал сразу, а отражался, множился, ударяясь о голые стены заброшенного завода на том берегу, о его ржавые трубы, и возвращаясь искаженным, дребезжащим эхом. Словно смеялся не один человек, а весь этот мертвый индустриальный призрак.
