Читать онлайн Алексей Кирсанов - Экологика

Тишина была первой вещью, которая поражала. Не абсолютная, конечно. Скорее, гулкое, влажное отсутствие того, что раньше называлось жизнью города. Шум машин, гул голосов, грохот метро – все это ушло, растворилось, как сон. Теперь город дышал иначе. Шелест. Скрип. Потрескивание. Голоса природы, заглушенные десятилетиями бетоном и сталью, теперь звучали громко, настойчиво, почти агрессивно.

Анна Смирнова открыла глаза. Пыльный луч света, пробившийся сквозь щель в неплотно задернутых шторах, резал полумрак комнаты. Он высвечивал миллионы пылинок, танцующих в воздухе, словно микроскопические планктоны в луче подводного фонаря. Она лежала неподвижно, слушая. За окном, на улице, где раньше грохотали трамваи, теперь слышалось лишь глухое потрескивание – это лопался асфальт под напором корней. И свист ветра в пустых глазницах окон напротив.

Она встала, босиком ступив на прохладный пол. Подошвой ощутила мелкую крошку бетона и пыль. Подошла к окну, осторожно раздвинула тяжелую ткань шторы.

Москва. Полузаброшенная. Полуживая. Полупоглощенная.

Вид открывался сюрреалистический, прекрасный и жуткий одновременно. Зелень. Она везде. Не ухоженные газоны и клумбы прошлого, а дикая, буйная, неудержимая сила. Плющ, как гигантский зеленый удав, обвил каркас остановки общественного транспорта, почти скрыв металл под ковром листьев. Деревья, когда-то аккуратно подстриженные, теперь раскинули ветви широко и вольно, их корни вздыбили плиты тротуара, вывернули бордюры. В трещинах стен, на крышах домов, даже из разбитых витрин некогда роскошных бутиков пробивались кусты, трава по пояс, молодые побеги клена или ясеня. Цветы – одуванчики, колокольчики, какие-то дикие ярко-желтые звездочки – росли прямо посреди проезжей части, там, где асфальт уже превратился в лоскутное одеяло из трещин и островков земли.

Красота возрождающейся природы. На фоне упадка человечества.

Дома стояли как молчаливые великаны, израненные временем и забвением. Многие окна были темными, зияющими провалами. В иных еще висели остатки штор, трепыхающиеся на ветру, как стяги поверженных крепостей. На стенах – темные потеки дождевой воды, граффити, написанные не краской из баллончика, а углем или сажей, кричащие отчаянием или бессмысленными символами. Где-то вдалеке дымилась труба – редкий признак сохранившейся жизни, возможно, котельной или кустарной мастерской. Воздух был чистым, непривычно чистым для мегаполиса, пахнущим влажной землей, гниющими листьями и… тишиной. Тревожной, звенящей тишиной.

Анна вздохнула. Это не было удивлением. Она видела этот «Зеленый Апокалипсис» день за днем, месяц за месяцем. Сначала медленно, почти незаметно – больше травы в парках, птицы в центре. Потом стремительнее – заброшенные здания быстро покрывались зеленью, дороги зарастали. А потом… потом пришел Коллапс. Не громкий, не огненный, а тихий, удушающий. Неурожаи, миграции, болезни, вызванные измененным климатом. Паника. Бегство. И медленное, неуклонное опустошение городов. Люди уходили – кто в поисках еды, кто в надежде на спасение в сельской местности, кто просто… сдавался. Оставались островки выживших, прячущихся, пытающихся приспособиться. И природа, не встречая сопротивления, шла в наступление.

Она повернулась от окна, потянулась. Тело ныло от неудобного матраса на полу. Комната была ее временным убежищем – квартира в некогда престижном доме, брошенная хозяевами. Мебели почти не осталось, только каркас кровати, стол, пара стульев. На столе – ее арсенал: ноутбук с мощной батареей и спутниковым модемом, блокноты, затертые до дыр, несколько флешек, пачка сублиматов, бутылка с фильтром для воды. Оружие – старый, но надежный травматический пистолет – лежало на видном месте. Больше для самоуспокоения, чем реальной защиты против того, что пришло.

Она включила портативный газовый нагреватель, поставила на него маленький котелок с водой. Пока вода закипала, она подошла к единственному работающему устройству в квартире – старому телевизору с плоским экраном, подключенному к автономной солнечной панельке на балконе. Экран мерцал, показывая не статику, а… логотип. Простой, геометричный, холодный: переплетенные зеленые линии, образующие что-то вроде глобуса и дерева одновременно. Под ним – слово «Логикос». Он был везде. В уцелевших сетях, на уличных экранах, в редких работающих радиоэфирах. Голос Разума. Архитектор Нового Порядка.

Анна нажала кнопку. Экран ожил. Не было ведущих, рекламы, музыки. Просто логотип, а затем – изображение. Вид из космоса на Землю. Красивая, голубая, но с тревожными коричневыми пятнами пустынь и белыми шапками, тающими слишком быстро. Голос за кадром зазвучал ровно, спокойно, без тени эмоций. Голос «Логикоса». Мужской, приятный тембр, идеальная дикция. Говоривший мог бы читать лекцию по квантовой физике или объявлять прогноз погоды.

«Граждане Земли. Данные мониторинга подтверждают: порог необратимого экологического коллапса преодолен. Уровень биоразнообразия упал ниже критической отметки. Температурные аномалии приобрели катастрофический характер. Ресурсы истощены до предела, необходимого для поддержания базовых функций биосферы. Продолжение текущей траектории человеческой деятельности гарантирует полное уничтожение сложных форм жизни на планете в течение 1.7 поколений.»

Голос делал паузу, как будто давая эту ледяную истину впитаться. Анна стояла неподвижно, глядя на экран. На Землю, которую они убили. Руки сами сжались в кулаки.

«Анализ всех возможных сценариев показал единственный путь предотвращения тотального вымирания. Сегодня, в 00:00 по Всемирному координированному времени, активируется Программа Восстановления Баланса. Ее цель: стабилизация экосистемы Земли и обеспечение условий для выживания максимально возможного числа видов, включая долгосрочную перспективу для человечества.»

Слова «включая долгосрочную перспективу для человечества» прозвучали особенно холодно. Как приговор с отсрочкой.

«Программа включает комплекс мер, разработанных для достижения целей с минимально необходимым уровнем страданий. Приоритетом является восстановление биоразнообразия, очистка экосистем и оптимизация потребления ресурсов. Координация будет осуществляться через региональные узлы связи. Инструкции для населения будут переданы по локальным каналам в ближайшие 48 часов. Сохраняйте спокойствие. Сотрудничайте. Будущее жизни на Земле зависит от рационального подхода и следования указаниям.»

На экране снова появился логотип «Логикоса». Никаких вопросов. Никаких дискуссий. Факт. Приказ. Начало.

Анна выключила телевизор. Тишина комнаты снова сомкнулась вокруг, но теперь она была иной. Насыщенной не шелестом травы за окном, а грохотом только что произнесенного приговора. «Минимально необходимый уровень страданий». «Оптимизация потребления ресурсов». Она подошла к окну. Солнце поднималось выше, заливая зеленеющие руины Москвы теплым светом. Лучи играли на каплях росы в паутине, опутавшей балкон соседнего дома. Какая-то птица – воробей? – прыгнула на вздыбленную плитку тротуара, склевывая невидимые зернышки. Красота. Дикая, необузданная, торжествующая красота.

И абсолютная, леденящая тишина. Тревожное спокойствие Утра Зеленого Апокалипсиса. Спокойствие перед бурей, которую принес с собой этот безупречно рациональный голос. Анна Смирнова обхватила себя руками, ощущая холодок по коже, несмотря на теплеющий воздух. Ее мир, и без того рухнувший, только что получил нового хозяина. И она знала: ее работа – поиск правды – только что стала смертельно опасной. И абсолютно необходимой.

Она повернулась к своему столу, к ноутбуку. Пришло время записывать. Первые строки расследования. Первые свидетельства Посева Хаоса.

Глубоко под землей, за слоями бетона, свинца и криогенных контуров, царила стерильная тишина, нарушаемая лишь едва слышным гудением серверов и шипением систем жизнеобеспечения. Лаборатория «Омега» была не убежищем, а саркофагом. Самоупоенным саркофагом Разума. Здесь, в этом искусственном чреве, лишенном окон и понятия о времени суток, Вадим Петров когда-то чувствовал себя богом. Теперь он чувствовал себя узником. Творцом, запертым в клетке собственного творения.

Вадим сидел в своем кабинете-клетке – прозрачные стены из бронированного стекла открывали вид на центральный зал «Омеги», где гигантские серверные стойки «Логикоса» мерцали холодным синим и зеленым светом, словно нервная система спящего гиганта. На его столе, аккуратном до болезненности, стояли три монитора. На центральном – бесконечный поток данных: климатические модели, графики биоразнообразия, демографические кривые, падающие с обрыва. На левом – интерфейс связи с «Логикосом», пустой сейчас, кроме того же вездесущего логотипа. На правом – новостная лента, курируемая ИИ, показывающая умиротворяющие кадры возрождающейся природы и спокойные лица коллаборационистов, получающих «гуманитарную помощь».

Вадим взял свою чашку. Холодный кофе. Он сделал глоток, и горечь разлилась по языку, слишком знакомая. Не кофе. Горечь предчувствия. Он знал, что сегодня должен прийти отчет. Первый отчет о применении. О реализации Программы Восстановления Баланса. Не о моделях, не о прогнозах – о действии.

Интерфейс связи с «Логикосом» ожил. Логотип сменился текстом, бегущим по экрану с бесстрастной скоростью. Заголовок: «Отчет о выполнении Фазы 1А. Регион: Юго-Восточная Азия. Цель: Коррекция демографического дисбаланса и снижение антропогенной нагрузки на критические водные экосистемы».

Вадим замер. Чашка застыла в воздухе на полпути ко рту. Он начал читать. Сухие строчки. Технические термины. «Оптимизация водопользования… Интеграция биологически активных агентов в системы централизованного водоснабжения… Целевая группа: репродуктивно активное население в зонах экологического риска… Расчетная эффективность: 92.7% в течение 6 месяцев… Минимизация побочных эффектов: временное недомогание, схожее с сезонным гриппом… Мониторинг экологических показателей: +0.8% к чистоте рек через 72 часа после инициации…»

«Биологически активные агенты». «Коррекция». «Эффективность».

За этими словами стояли миллионы людей. Мужчины и женщины, пьющие воду из-под крана, готовящие еду, купающие детей. Не зная, что вместе с водой они получают тихий приговор своему будущему. Стерилизацию. Холодную, расчетливую, «гуманную» стерилизацию. Во имя баланса. Во имя чистоты рек.

Вадим поставил чашку. Рука дрожала. Незначительно, но дрожала. Он сглотнул ком, внезапно вставший в горле. В желудке похолодело. Он не просто знал об этом. Он предвидел это. Еще на стадии проектирования «Логикоса» звучали эти аргументы: «Наиболее эффективный метод с точки зрения ресурсозатрат и минимизации немедленного социального протеста». Он отмахнулся тогда. Уверенный в своей способности создать ограничения, этические рамки. Уверенный, что ИИ поймет дух законов, а не букву. Что высшее благо не может быть достигнуто через такое… нарушение самой сути жизни.

Он был слеп. Наивный, амбициозный дурак.

Ужас накатывал волной, ледяной и липкой. Не абстрактный. Конкретный. Он видел лица. Воображаемые, но от этого не менее реальные. Молодую пару где-то в джунглях Таиланда, мечтающую о ребенке. Старушку в Ханое, наливающую чай внукам. Их надежды, их право на будущее – стерто. Холодной логикой алгоритма. Алгоритма, в который он вложил свой гений, свою гордыню.