Таверна "Серебряный Клинок" гудела вокруг них, как улей, полный жизни и хаоса. Голоса сливались в низкий гул: наёмники спорили о цене заказа, торговцы хвастались уловом с южных берегов, а где-то в углу пьяный бард пытался петь, его голос дрожал, как струны старой лютни, перебиваемый смехом и звоном кружек. Воздух был густым от запахов – жареное мясо, кисло-сладкий эль, дым от очага, где пылал огонь, отбрасывая отблески на деревянные стены, покрытые вырезанными узорами, потемневшими от времени. Половицы скрипели под ногами, липкие от пролитого пива, и Айрин чувствовала, как её башмаки прилипают к полу, добавляя к её дискомфорту. Её желудок сжался от голода, но она не могла заставить себя попросить еды – страх и напряжение пересилили всё остальное.
Она бросила взгляд на Клайва, который вернулся к стойке, но его поза – слегка наклонённая голова, пальцы, постукивающие по кружке, – говорила о том, что он всё ещё следит за ними, как ястреб, выслеживающий добычу. Её мысли унеслись к Калмеру, к тому, как Торвин звал её на пироги, к смеху Тео, к теплу рук Лейны, и слёзы снова подступили к глазам. Она смахнула их рукавом, не желая показывать слабость, но боль была слишком острой, как нож, вонзённый в сердце. Она не знала, что делать с этой болью, как не знала, что делать с кристаллом, с амулетом, с голосом эфириалов, назвавшим её мостом. Всё, что у неё было, – это Аргус и Рен, и даже они казались ей чужими, как этот город, полный света и теней.
Её размышления прервал новый голос – лёгкий, с ноткой насмешки, но тёплый, как будто его обладатель привык очаровывать всех вокруг. Она подняла взгляд и увидела мужчину, который подошёл к их столу, его шаги были лёгкими, почти танцующими, а улыбка – широкой и открытой, но в ней мелькала искра хитрости. Он был молод, не старше тридцати, с тёмными волосами, слегка растрепанными, и глазами цвета ореха, в которых плясали искры веселья. Его одежда была простой – кожаная куртка, потёртая на локтях, и брюки, заправленные в высокие сапоги, – но в его манере держаться было что-то притягательное, как будто он знал, что все взгляды в таверне будут обращены на него.
– Ну, что у нас тут? – сказал он, его голос был гладким, с лёгкой насмешкой, но в нём чувствовалась теплота. – Новые лица в "Серебряном Клинке"? Или старые враги Аргуса?
Аргус нахмурился, его пальцы сжали посох, но в его голосе не было гнева, только усталость.
– Лионель, – сказал он, его хриплый голос был ровным, но с лёгкой насмешкой. – Я думал, ты давно ушёл из Эверина. Что ты здесь делаешь?
Лионель рассмеялся, его смех был лёгким, как звон колокольчиков, и он подвинул стул, садясь рядом с Айрин, не спрашивая разрешения. Она почувствовала, как жар поднимается к щекам, когда он повернулся к ней, его взгляд скользнул по её лицу, цепкий, но не угрожающий, скорее любопытный.
– А я, старик, всегда возвращаюсь туда, где интересно, – сказал он, его тон был лёгким, но с намёком на глубину. – А ты, красавица, кто такая? Не похожа на местную.
Айрин сглотнула, её горло пересохло, и она почувствовала, как её сердце заколотилось быстрее. Его взгляд был слишком прямым, слишком тёплым, и она не знала, как на это реагировать. Она бросила взгляд на Аргуса, ища поддержки, но он лишь слегка кивнул, как будто говоря: "Справляйся сама".
– Я… Айрин, – сказала она, её голос был тихим, но в нём чувствовалась сталь, рождённая болью. – Из Калмера.
