Э
В чем смысл твоей сновидческой притчи? За все отвечать не берусь, но все же… У меня такое чувство, что все прожитые возрасты – это наши дети. От младших – до старших. По мере умирания в одном возрасте и перехода в следующий эти умершие возрасты воскресают уже в виде наших детей. Вот мальчик Мишенька, прижавший к животу мяч; вот юноша Миша, строчащий конспект в Коммунистической аудитории; вот молодой отец, помогающий дочке-первенцу делать первые шаги по дачной дорожке; вот репетитор Михаил Наумович, ведущий занятие с учениками; вот professor Epstein, выступающий с лекцией на конференции… Все мои «я» – разновозрастные дети. Кому-то из них нынешний я прихожусь прадедом, кому-то дедом, а сорокалетнему professor Epstein – отцом. Я их давно перерос и могу общаться с ними как с родными – любуясь ими, подтрунивая, пеняя, наставляя, делясь новостями из более поздних возрастов и черпая запас свежих переживаний из более ранних. Все мы члены одного большого, теплого семейства. Пристрастнее всех я, пожалуй, к юноше Мише, своему внуку. Вот кого учить и учить. Вот кто ведет себя так глупо, самоуверенно и беспомощно. Вот кого мне жаль больше, чем всех других.
См. Послесловия. К ФИЛОСОФИИ ВОЗРАСТА
Э
Первой моей вредной привычкой было собирание монеток (там, где они дома плохо лежали) и складывание про запас в сломанный старинный кувшин, куда, я думал, родители не заглядывают. Лет в 7–8 я уже накопил, наверно, несколько рублей «медью и серебром» – и каково же было щемящее чувство позора, когда мама раскрыла мое хранилище и реквизировала в пользу семейного бюджета! Это навсегда подорвало во мне стяжательские наклонности, и, насколько я помню, «жадиной-говядиной» меня никто не дразнил.
В шестом или седьмом классе я начал курить, чтобы не отстать от мальчишек, а поскольку законных способов и средств добывания курева у меня не было, я не гнушался даже подбирать окурки на улице – и складывал их где-то в сарайчике. Отец был заядлый курильщик, но обирать его исподтишка я не решался. Мама и этот мой склад нашла и распотрошила – и взяла с меня честное слово, что я больше никогда не буду курить. Слово держу, тем более что редко какой запах вызывает во мне большее отвращение.
Водку впервые попробовал на вечеринке уже в 10-м классе, и она отчаянно мне не понравилась. И по сей день я предпочитаю сладкий алкоголь, красные, особенно крепленые вина. Но больше всего ликеры: шоколадные, кофейные. Впрочем, не исключено и локальное воздействие: так, в Эдинбурге с наслаждением пьется виски, а в Дублине пиво, притом что обычно эти напитки мне чужды. Это атмосферические напитки, в которые вселился гений места.
Что касается вредной привычки, свойственной периоду созревания, то я с ней изо всех сил боролся – и на долгие месяцы побеждал. Думаю, ничто так не закаляет волю, как борьба с этой привычкой.
Ю
Дневник
18 лет.
Что я когда-либо пил:
1. Водку
а) московскую
б) столичную
в) старку.
2. Спирт, разбавленный водой.
3. Самогон.
4. Коньяк
а) три звездочки
б) четыре звездочки
в) югославский
г) венгерский.
5. Бренди.
6. Рислинг румынский.
7. Ркацители.
8. Фетяску.
9. 777.
10…
Как тебе? Сравни с Америкой, где пиво с 21 года. Но это не список начинающего алкоголика. Попытка сопоставить себя с героями любимого писателя. То, что пили они в Италии и Франции, отражал параллельный список. Хемингуэй возбудил интерес к алкоголю, но уберег от крепких напитков. В стране водки с юности был взят иной ориентир:
