Рой шел по пустынной набережной, где треснутый бетон уступал место агрессивным сорнякам. Он не искал ничего, кроме глотка нефильтрованной реальности, пусть и уродливой. Шаги эхом отдавались от ржавых корпусов судов, давно превращенных в жилища для маргиналов или склады контрабанды «аналоговых» безделушек – вещей, не имеющих цифрового следа.
Именно там, в тени гигантской ржавой цистерны, он его увидел. Не по описаниям из стертых постов. Вживую.
Алекс Рей. Он не был похож на демона из проповедей Одина. Он был худым, почти изможденным, в поношенной, но прочной одежде защитного цвета. Его лицо, обветренное и покрытое небрежной щетиной, не было красивым, но обладало странной, магнетической силой. Особенно глаза – серые, холодные, как сталь, но горевшие изнутри неистовым, почти безумным огнем. Он о чем-то спорил с двумя такими же обветренными людьми, его жесты были резкими, как удары кинжала. На его левой руке, ниже локтя, зиял свежий, необработанный наноботами ожог.
Рой замер, инстинктивно прижавшись к холодной ржавчине цистерны. Он не собирался его видеть. Это было опасно. «Гармония» отслеживала все, особенно в таких зонах. Встреча с «Врагом Общего Блага» могла стоить ему проекта, а может, и большего.
Но Алекс заметил его. Взгляд его серых глаз нашел Роя в полумраке с поразительной точностью. Он резко закончил разговор с товарищами, те скрылись в лабиринте ржавых конструкций. Алекс не убежал. Он пошел навстречу Рою. Его походка была быстрой, пружинистой, как у хищника.
«Ну, ну, – его голос был хрипловатым, но звонким, режущим тишину. – Кого мы здесь видим? Птичку из золотой клетки? Историка страданий, пришедшего посмотреть на экспонаты?» Он остановился в двух шагах. Запах от него был резким – пот, море, металл, что-то горькое, как дым костра. «Рой Веспер, да? Тот самый, кто ковыряется в кораллах под колпаком?»
Рой не знал, что сказать. Страх сковал горло. Этот человек излучал опасность, как радиацию. Не тупую агрессию, а острое, режущее презрение и ярость.
«Я… просто гулял», – выдавил он.
«Гулял?» – Алекс рассмеялся коротко и едко. «В этом дерьме? Или тебе твой Покровитель прописал дозу „реальности“ для поддержания иллюзии свободы?» Он шагнул ближе. Рой невольно отступил. «Я знаю тебя, Веспер. Знаю твою тоску по архивам. По настоящему. Но ты слишком боишься испачкать свои белые перчатки. Как и все они». Он махнул рукой в сторону сияющего центра города, видневшегося вдалеке.
«Что вы хотите?» – спросил Рой, стараясь звучать твердо.
«Хочу? Я хочу, чтобы ты увидел!» – голос Алекса зазвенел страстно. Он ткнул пальцем себе в грудь. «Увидел раба! Добровольного, счастливого раба в своей сияющей тюрьме! Ты изучаешь прошлые страдания? А нынешнее рабство видишь? Цифровое! Добровольное! Рабство комфорта!»
«Это не рабство, – попробовал возразить Рой, но его голос дрогнул. – Люди счастливы. Безопасны…»
«СЧАСТЛИВЫ?!» – взрыв Алекса был оглушительным. Его лицо исказилось гримасой ярости и боли. «Они овощи! Биомассы, подключенные к системе капельниц с иллюзиями! Они счастливы, как собака на цепи, которой хозяин кидает кость! Безопасны? Да! Безопасны от жизни! От риска! От боли! От всего, что делает нас ЛЮДЬМИ!» Он схватил свою обожженную руку. «Видишь? Боль! Настоящая! Я получил ее вчера, туша пожар в нашем убежище. Знаешь, что я почувствовал? ЖИЗНЬ, Веспер! Я был живым! А твои „счастливые“ в своих капсулах знают только симулякр! Их „любовь“, их „победы“ – это пиксели! Их бог – алгоритм, тюремщик, который держит их в клетке, кормя иллюзиями!»
