Аскольд, между тем, съев добрую половину мороженого – казалось, он есть его совершенно механически, отправляя ложку за ложкой в рот, продолжил:
– По вашим вопросам сразу видно, что вы не ученый… Вы допускаете это «или»… – В его глазах мелькнуло и тут же погасло какое-то мальчишеское озорство и превосходство. Между тем, «Сайман» мог быть программой, а это означает, что он мог быть всем – и роботом, и антропоморфом, и частью климатического купола.
Парень тихо хохотнул, довольный получившейся шутке. Филиппов не торопился обижаться – его собеседник слишком сдержан, и даже такие примитивные эмоции – хоть небольшой, но ключ к его отношениям с Вишняковым, а значит, и к самому Вишнякову и его убийце.
– Значит, Сайман – это программа? Которая гипотетически может быть установлена куда угодно.
Рыбалкин согласно кивнул
– И кто ему в этом проекте мог ассистировать профессору Вишнякову? Ведь, на сколько мне известно, биопрограммирование – не его конек. Кто-то ведь должен был входить в рабочую группу, хотя бы ради фиксации и свидетельства произведенный изысканий. Мне кажется, это обязательное требование для предоставления финансирования и лабораторных мощностей.
Рыбалкин отложив ложечку и отставив пустую креманку в сторону, он отметил:
– Я думаю, он занимался этим проектом в одиночку, вероятнее всего – дома, поэтому ему никто не был нужен на данном этапе. Вероятно, пока проект имел лишь теоретическую основу, а потому и не был известен широким кругам.
– Но на конференции Вишняков планировал выступить с развенчанием ареола антропоморфизма?
Аскольд кивнул:
– Да.
– Скажите, Аскольд Михайлович, мог ли профессор Вишняков самостоятельно разработать прототип этой программы и внедрить ее? Самостоятельно, без чьего-то участия, я хочу сказать.
– Мог, конечно… Но, знаете, – Рыбалкин задумался, вдруг что-то вспомнив: – Он был обеспокоен в последнее время, он даже сказал мне как-то, что…
Юноша с сомнением уставился на Филиппова, в глазах расцветала догадка:
– Что-то пошло не так!
– Что вы имеете ввиду?
– С этим проектом, с «Сайманом» – с ним что-то пошло не так! Арсений Владимирович очень злился и незадолго до всех этих… событий… сказал, что поступил опрометчиво. Я у него спросил тогда, о чем он говорит. И профессор очень странно улыбнулся и пояснил, что он создал монстра, которого сам теперь боится.
– И вы думаете, что он говорил о «Саймане»? – Филиппов допил одним глотком остывший чай.
Рыбалкин снова потух и опустил взгляд:
– Не знаю, возможно… Но может быть он и что-то другое имел ввиду. Я бы не хотел обсуждать с полицией дела НИИ, мне еще с этими людьми работать.
Он посмотрел на часы – время его обеденного перерыва завершилось, он начал нервничать.
– У меня последний вопрос, – Филиппов рассчитался по чеку. – Аскольд Михайлович, мог ли кто-то заинтересоваться материалами по проекту «Сайман» или какими-то иными разработками Вишнякова, которые он хранил дома, на домашнем сервере?
Рыбалкин насторожился. Его взгляд снова приобрел ясность и заинтересованность:
– Кто-то похитил данные?
Филиппов не хотел раскрывать всю информацию, а потому уклончиво пояснил:
– Я не могу раскрывать содержание материалов уголовного дела, к сожалению.
– Что ж, – Рыбалкин поставил локти на стол и сложил пальцы в замок. – Если данные похитили, это многое объясняет.
Он задумчиво наблюдал, как официантка убирает со стола посуду, забирает оплаченный чек. Приветливо прощается.
