Евгений Шварц - страница 3

Бабушка и дедушка Шварца по материнской линии на лето снимали дачу в Рюминой Роще – чудесном массиве дубовых и березовых рощ под Рязанью. В этой семье отношения были проще и веселее. Отец Марии Федоровны, Федор Сергеевич Шелков, владел цирюльней. В его заведении, помимо стрижки и бритья, оказывался широкий спектр других услуг – ставили пиявки и банки, отворяли кровь, выдергивали больные зубы и так далее. Женя запомнил, что всегда, когда он заходил в цирюльню к деду, там пахло лавандовой водой, стрекотали ножницы, вертелись особые головные щетки, похожие на муфту с двумя ручками, а дед и мастера весело приветствовали его.

В соответствии с семейными преданиями считалось, что Федор Сергеевич – незаконнорожденный сын рязанского помещика Телепнева. Дочери Телепнева всю жизнь навещали его и нежно любили, а когда их экипаж останавливался у цирюльни, жена Федора Сергеевича говорила ему, улыбаясь: «Иди встречай, сестрицы приехали». До женитьбы он жил с фамилией Ларин, а затем почему-то взял фамилию жены – возможно, это было как-то связано с незаконным происхождением.

Федор Сергеевич был человеком сдержанным и спокойным. Отец Жени любил рассказывать о том, что свою первую хирургическую практику он получил в цирюльне своего тестя, который доверил ему выдернуть зуб у одного из своих пациентов. Лев Борисович выдернул зуб, но не тот, который следовало. Федор Сергеевич спокойно и хладнокровно довершил начатое дело, выдернув у пациента и больной зуб. «Главное чудо было в том, – рассказывал об этом происшествии Евгений Львович, – что больной не обиделся».

Мария Федоровна ни разу не слышала, чтобы ее отец на кого-либо повысил голос или сказал резкое слово. А жизнь его была нелегкой. Когда в тридцатые годы мать Шварца и ее сестра, проживавшие к тому времени в коммунальных квартирах, решили взглянуть на дом, в котором выросли, то ужаснулись тесноте, в которой прошло их детство.

Несмотря на то что Федор Сергеевич был мирным человеком, он часто грозился, что выпорет внука крапивой, и тот называл его крапивным дедушкой. Был он, вероятно, несколько расточителен, поскольку Женя запомнил, как однажды они ехали на извозчике и дедушка просил его никому об этом не говорить. Женя обещал и выполнил бы свое обещание, если бы не разбились яйца, которые они везли на дачу. Жене очень понравились слова извозчика, сказавшего с грустью: «Эх, привезли хозяйке яичницу вместо яиц!» Эти слова показались Жене настолько смешными, что за общим чаем он повторил эту шутку, чем вызвал общий хохот и смущение деда. Бабушка так смеялась, что даже не огорчилась, хотя была намного более экономной, чем ее супруг.

Семейные истории, сохранившиеся в памяти Евгения Львовича, указывают на особенную чуткость в отношениях Марии Федоровны с ее отцом. Однажды, еще совсем девочкой, она узнала о том, что семья находится на грани разорения. И в воскресенье, когда вся семья была в церкви, она со слезами стала молиться со всей силой, на которую была способна. Через два дня после этого Федор Сергеевич выиграл деньги по займу, что убедило его дочь в том, что это было дано по ее молитве. В другой раз она заметила особенную печаль на лице отца, подошла и приласкалась к нему. Это глубоко тронуло Федора Сергеевича, и он часто напоминал этот случай уже взрослой Марии Федоровне. Ему казалось удивительным то, что его дочь почувствовала, что ему грустно.