Евгений Шварц - страница 4

Федор Сергеевич умер от кровоизлияния в мозг, когда Женя был еще совсем маленьким, и у внука сохранилось совсем немного воспоминаний о дедушке по материнской линии.

Бабушка Александра Васильевна Шелкова после смерти мужа осталась жить в Рязани с семью детьми. Дети были веселыми и энергичными, любили шутки и розыгрыши. Мария Федоровна вспоминала, как привезла Льва Борисовича знакомить его со своей семьей и как ее братья, пока играли с ним в городки, задразнили его до такой степени, что он вспылил и был готов сбежать из дома. Ее саму они изводили тем, что ее жених приехал стриженным наголо; она рассказывала им, что жених ее красавец, а «привезла чудовище».

Все братья и сестры Марии Федоровны были талантливыми актерами, а сама она считалась хорошей хара́ктерной актрисой. Иногда они выступали в любительском кружке, которым руководил барон Николай Васильевич Дризен, в будущем известный мемуарист и историк театра, один из руководителей широко известной в Петербурге художественно-драматургической студии «Старинный театр». В кружке часто ставили пьесы Островского. Когда восемнадцатилетняя Маша сыграла Галчиху в пьесе «Без вины виноватые», Дризен не хотел верить в то, что она не видела в этой роли знаменитую Ольгу Садовскую и играла без ее влияния. Иван Иванович Проходцев, двоюродный брат Жени Шварца, сын Александры Федоровны, надолго запомнил постановку «Грозы», в которой «Мария Федоровна играла Кабаниху, мама – Катерину, а дядя Гаврюша – Дикого». Однако никто из исключительно одаренных Шелковых не сделал театральной карьеры.

Маленький Женя, видя, как его мама привязана к брату Николаю, также любил его больше других своих дядюшек и тетушек. Он был и скульптор, и на все руки мастер, и глубоко чувствующий, всё понимающий человек. Женя всегда ждал от него чудес, и дядя Коля никогда не обманывал его ожидания. То он показывал ему коробочку, в которой как живые, подчиняясь движениям его пальцев, плясали красные ягоды шиповника. То торжественно звал Женю в темный дачный коридор и в разгар лета показывал ему зиму. Когда неожиданно загорался яркий свет, напротив Жени оказывался Снегур с метлой в руках и светящимися глазами. С неба валил снег, и все восхищались этим чудом, кроме Жениной бабушки, ворчавшей, что Николай сожжет дом своими бенгальскими огнями.

Несмотря на скромнвй достаток Федора Сергеевича, он умудрился дать всем своим детям хорошее образование. Его старший сын Гавриил стал акцизным чиновником, ответственным за поступление налогов от продажи алкоголя в казну. Федор окончил юридический факультет и работал мировым судьей в Одессе. Николай стал служащим Тульского оружейного завода. Сестры Марии Федоровны – Александра, Екатерина и Зинаида – создали свои семьи и тоже уехали из родительского дома.

У Евгения Львовича осталось впечатление, что в Рязани он бывал с родителями чаще, чем в Екатеринодаре. «Вероятнее всего, – размышляет он, – дело заключалось в том, что в те годы я жил одной жизнью с мамой и вместе с нею чувствовал, что наш дом именно тут и есть. И рязанские воспоминания праздничнее екатеринодарских… Мало понятный мне тогда, бешено вспыльчивый отец обычно исчезал, будто его и не было».

В 1898 году Лев Борисович Шварц окончил университет и получил назначение в подмосковный город Дмитров. Как отмечалось в свидетельстве от 5 июня за подписью университетского инспектора, Лев «за время своего образования в Университете поведения был отличного». Однако по распоряжению ректора Императорского Казанского университета К. В. Ворошилова, за ним с самого начала был установлен «особо бдительный надзор» – вероятно, в годы учебы он, как и многие студенты, участвовал в революционных кружках.