Фьямметта. Пламя любви. Часть 1 - страница 38

При подъезде к Поццуоли де Велада почувствовал зловонное дыхание Флегрейских полей[150]. Местность, чьи недра дышат порами нескольких десятков серных источников и фумарол[151], источающих тяжелый запах тухлого мяса, древние греки назвали «выжженной землей».

По легендам, именно здесь некогда находилось обиталище бога Вулкана. Именно здесь, по мнению древних, боги во главе с Зевсом сражались с титанами за господство на Олимпе. В этих краях случились некоторые события «Одиссеи» Гомера. Там же много столетий спустя высадился с соратниками апостол Павел.

Дорога от Неаполя до Поццуоли заняла немногим больше часа. Вилла Eden находилась в прекрасном месте. Должно быть, когда-то отсюда открывался великолепный вид на древние Кумы[152], которые в ту пору не заслонял дурацкий Монте-Нуово[153]. Этот холм, поросший деревьями, по сути своей являлся потухшим вулканом.

Луису Игнасио рассказывали, что он возник буквально за несколько дней после землетрясения 1538 года. Вырос рядом с озером Лукрино[154], поглотив половину его площади, деревню Триперголе и виллу Цицерона[155]. Если бы Монте-Нуово не было, отсюда можно было бы разглядеть и знаменитое озеро Аверно[156]. Мифы убеждали, что там находился вход в подземное царство.

Несмотря на холм, торчавший посреди местности, как ячмень на глазу, вид из окон виллы был более чем впечатляющий. Отсюда виднелся весь залив Поццуоли, легендарные Байи[157] и старинный Арагонский замок на возвышенном южном мысе Байской бухты. Если бы ветер всё время дул с моря и зловонное дыхание Флегрейских полей не доносилось сюда, это место действительно можно было бы посчитать осколком рая, случайно упавшим на землю.

Приехав на виллу зятя, Луис Игнасио забрал нужные документы, получил письменное распоряжение Карло Ланцы, но, к большому огорчению, сестру Джанкарло Марии там не обнаружил. Управляющий сообщил ему, что юная маркиза спешно собралась и покинула их. На вопрос «куда направилась?» ему ответили, что «ее сиятельство маркиза в сопровождении дуэньи по какой-то неотложной надобности отбыла в Рим».

Перед тем как выехать из Поццуоли в Капую, расстроенный Луис Игнасио сказал Антонио, что хотел бы получше рассмотреть дорогу. Возничий предложил устроиться рядом с ним на сэрпе.

– Всем здесь хорошо, вот только отвратный запах всю приятность впечатления портит, – произнес маркиз, когда они проезжали мимо Сольфатары.

– Запах – это да, – согласился Антонио. – Запах в районе Флегрейских полей стоит убийственный. Это еще хорошо, что Сольфатара молчит. Вот бы и Везувий заглох навеки! В 1761 году моя жена, что была на сносях, чуть не разродилась ночью, когда вулкан начал извергать огонь и лаву. Везувий тогда грохотал, как гигантская, ни на миг не замолкающая мортира[158].

Поразмыслив немного, кучер добавил:

– Зато в течение следующих пяти лет урожай винограда на склонах вулкана и его подножиях был преотличным.

Луис Игнасио в этот момент впервые подумал, что у неаполитанцев в крови содержится выработанная веками привычка жить вблизи источника смертельной опасности. А их умению приспосабливаться к сосуществованию с вулканом и находить в этом преимущества можно было только позавидовать.